Я наблюдала, как он работает, и, в отличие от других дней, ни разу не почувствовала на себе его взгляда. К обеду мое эго было разбито вместе со всеми надеждами, которые у меня еще оставались. Ни слова, ни взгляда, ни сигнала. Ничего. Мы как будто едва знали друг друга.
Наконец, как раз перед тем, как я направилась к Элисон на обед, он подкрался ко мне сзади, пока я изучала 3D-модель здания Вертен.
— Джейми, мне нужно, чтобы ты распечатала план первого этажа. Оставь это на моем столе, прежде чем отправиться на обед, — голос Лиама был холодным, в нем не было ни намека на эмоции. Просто резкий, выкрикиваемый приказ, как будто ничего и не произошло. — О, и у нас завтра встреча в ДОБ, ровно в 10 утра. Может быть, встретимся там.
У меня все сжалось, когда я повернулась и увидела его. Чертовски красивый и манящий, как всегда, и не было ни раскаяния, ни горячего взгляда, ни сочувствия, ни тепла. Холодные как камень глаза и пустое выражение лица.
— Конечно, босс, — коротко ответила я, мое разочарование вылилось в эти слова, хотя я изо всех сил старалась его сдержать.
Я ожидала увидеть хотя бы какую-то реакцию, даже если он быстро спрятал ее, как обычно, но не было ничего, кроме пустого невозмутимого лица. Сегодня он чувствовал себя по-другому, как будто он отступил на ту высокую лошадь, на которой скакал, когда я впервые встретила его. Опасность, скрывавшаяся за этими зелеными лужами, тоже существовала. Возможно, дело было в его тоне или в угрюмом взгляде, который он носил сегодня, как постоянный атрибут.
Не говоря больше ни слова, Лиам развернулся и ушел, а я просто стояла и смотрела, как он уходит, мои глаза были прикованы к каждому его шагу, чувствуя, как расстояние растет глубоко внутри меня.
Я старалась поддерживать свой боевой дух, находила оправдания и ждала до конца дня, прежде чем наконец приняла решение.
Тем не менее, остаток дня прошел, и Лиаму, казалось, было все равно, поэтому я осталась, пока все остальные не ушли, убеждая себя, что Лиам не может поговорить со мной, когда AD суетится с сотрудниками.
Вдохнув всю необходимую смелость, я встала из-за стола, собрал вещи и пошла к кабинету Лиама. Он склонил голову над какими-то документами, с которыми имел дело, совершенно не обращая внимания на мое присутствие.
— Уже семь часов, я иду домой. Тебе нужно что-нибудь еще, прежде чем я уйду? — я пыталась дать ему последний шанс.
— Нет. Ты можешь идти, — он ответил тем же отстраненным голосом, ни разу не взглянув на меня.
— Действительно? Тебе нечего мне сказать? Ничего?
Лиам медленно поднял голову, и когда он посмотрел на меня, на его лице проступила пелена раздражения.
— Вообще ничего.
— Тогда ладно. Думаю, увидимся завтра, — мой голос тоже изменился. Лиам не ответил, занимаясь этими чертовыми бумагами, заставляя меня чувствовать себя глупо из-за того, что я простояла здесь минуту дольше, собирая свою глупость перед уходом.
У него не было ко мне чувств. Я была просто легкой задницей, которой не было, и внезапно перестало стоить борьбы.
Я ругала себя всю дорогу домой, совершенно опустошенная, и в слезах упала на диван, как только оказалась в безопасности своей квартиры. Где-то в течение последнего месяца я дала Лиаму силу заставить меня чувствовать себя маленькой, никчемной и ненужной. То, что мог сделать только один человек в моей жизни. Мой отец.
Я давно уже не была влюблена. Лиам держал мое сердце в своих руках и безжалостно сжал его в кашу. Хуже того, он точно знал, что делает, и тем не менее я не заметила в его глазах никаких эмоций, когда он это делал. Той ночью я плакала перед сном, свернувшись калачиком на диване и чувствуя себя совершенно опустошенной.
Я не хотела этого чувствовать. Я боролась с этими чувствами, отмахиваясь от них как от серьезного случая увлечения чрезмерно привлекательным мужчиной, наделенным властью. Ничего подобного.
Не сила держала меня в плену. Это был Лиам, каким бы он ни был. Я бы все равно хотела его, если бы он не был сыном генерального директора AD.
Утреннее солнце заставило меня открыть глаза, в то время как мать всех головных болей стучала в моей голове. Мое тело болело от сна, свернувшегося в клубок на маленьком диване. По крайней мере, теперь посылка соответствовала содержимому.