Диковинные загадки отеля «Зимний дом»

– Потому что мы следовали за ними! – прогремел мистер Веллингтон, указывая на мистера и миссис Нок. – И я нахожу весьма любопытным – весьма любопытным, – что вы двое пребываете на ногах в такой час, особенно после того, как узнали, что одна очень ценная книга авторства одного очень странного человека может лежать в этой самой закрытой комнате.

– Я нахожу всю эту ситуацию чрезвычайно обескураживающей, – сказал мистер Рахпут несколько тише и медленнее, чем все говорившие до него. – Чрезвычайно.

– Леди и джентльмены, – произнёс знакомый голос за спиной Элизабет. К ним приближались Норбридж с Джексоном и молоденьким посыльным Густаво Лапоинте. – Вижу, волнения дня продолжаются здесь, в этом мрачном коридоре в столь поздний час. Но что именно, позвольте узнать, послужило поводом?

Все заговорили разом, и коридор наполнил хаос. Норбридж быстро кивнул Элизабет и поднял руки высоко над головой.

– По одному, – сказал он. – Говорите по одному, пожалуйста. Давайте во всём разберёмся.

Дальше последовала череда объяснений, что после лекции кто-то поиграл в карты, кто-то выпил чаю, кто-то пропустил стаканчик-другой в кафе, примыкающем к Зимнему залу, и что все присутствующие оказались здесь, приходя по одному или по двое. Все очутились в этом коридоре примерно час назад – всех каким-то образом потянуло в окрестности комнаты 333 и все были уверены, что остальные вынашивают планы проникнуть внутрь. Норбридж пару раз задавал вопросы, но в основном просто слушал, как каждый по очереди оправдывает себя и обвиняет кого-нибудь из собравшихся, попутно бросая разгневанные взгляды. Элизабет это всё не только изумило, но и огорчило: все эти люди, которых она знала и которые вполне обоснованно ей нравились, теперь вдруг рассорились, и она предвидела мрачную неделю, когда они все станут избегать друг друга или, что ещё хуже, продолжать ругаться.

– Моё мнение таково, – вынес вердикт Норбридж после того, как все высказались, – что волнение от возвращения в отель, странность происшествия с вечной мерзлотой и возбуждение после выступления сэра Реджинальда смешались и заставили нас всех немного… ошалеть, если можно так выразиться. Добавить сюда одно конкретное откровение о том, что предположительно таит в себе комната 333, – и вот мы все на грани. – Норбридж пригладил бороду и нахмурился. Он казался разозлённым, и в коридоре воцарилась иная атмосфера, неким образом дававшая понять, что Норбридж не станет терпеть новых сумасбродств. – Но уже за полночь, и вы все грозите потревожить других гостей моего отеля, так что я вынужден попросить вас разойтись по своим номерам. И более того, я ожидаю, что вы предадитесь приятным снам и утром проснётесь в настроении простить и забыть сумятицу этой ночи – и возобновить добрую дружбу.

На коридор опустилась полная тишина; никто не шевелился.

Норбридж щёлкнул пальцами.

– Иными словами, – сказал он, – доброго всем вечера.

Негромко бормоча и понурив головы, девять помрачневших нарушителей спокойствия напоследок с опаской оглянулись и поплелись к лестнице или дальше по коридору. Норбридж дал знак Джексону и Густаво, едва заметно кивнув головой, и те отправились следом за остальными и скрылись из виду. Норбридж и Элизабет остались вдвоём.

– Напомни-ка мне, почему ты здесь, – сказал Норбридж, на миг прикрывая глаза и кладя руку на лоб, словно пытаясь утихомирить головную боль. – После полуночи. На чужом конце коридора. И так далее, и тому подобное, и всё новая и новая путаница и неразбериха.

– Мне опять приснился кошмар про Грацеллу, – признались Элизабет. – А потом я услышала голоса, пришла сюда и увидела, что происходит.

– Очередной ничем не примечательный вечер, – вздохнул Норбридж.

– Что если что-то затевается? Это землетрясение, и книга, о которой все говорили за ужином? И то, что все собрались посреди ночи у комнаты Грацеллы?

В коридоре вновь воцарилась гробовая тишина – Норбридж пристально смотрел на Элизабет.

– Мне нужно тебе кое-что рассказать, – тихо сказала Элизабет.

Норбридж ничего не ответил, и она продолжила.

– Не в это Рождество, но в прошлое, в последнюю ночь перед отъездом – я не знаю, зачем я это сделала, но я залезла в комнату Грацеллы. Я никогда не рассказывала тебе об этом.

Выражение лица Норбриджа оставалось неизменным. С той самой ночи, когда она обнаружила книгу об Анне Люкс в столе, Элизабет гадала, знает ли Норбридж о том, что она сделала. Если он и знал, то ничем этого не выдавал, хотя должен был расстроиться, что она так подвела его. Теперь, признавшись и глядя в его невозмутимое лицо, Элизабет почувствовала себя как никогда уверенной в том, что Норбридж откуда-то знал, что она была в комнате Грацеллы.

– Пожалуйста, продолжай, – попросил Норбридж.