Диктаторы в зеркале медицины

Реставрированный король Людовик XVIII, «очень тучный и, так сказать, лишенный возможности пользоваться ногами», как было сказано в одной немецкой статье того времени, вскоре начал потихоньку, как бы с черного хода, возвращать старое неравенство и сословные привилегии, за которые его брат в конечном счете поплатился головой. Недовольство французского народа росло с каждым днем, и уже начала формироваться оппозиция.

Все это слышал и читал некий человек на Эльбе, и это вселяло в него растущую надежду. В его мозгу уже формировался план тайной операции по возвращению во Францию. «Я рассчитываю на внезапность, — говорил он доверительно, — отчаянный поступок всегда повергает дух в большую растерянность. Я — причина несчастья Франции. Я должен искупить вину». Последним толчком к осуществлению его авантюрного плана, с помощью которого он не только хотел спасти французский народ, но и захватить трон после ожидаемого бегства трусливого Бурбона, послужило известие о том, что его хотят похитить и сослать на остров, затерянный далеко в океане.

Так, 26 февраля 1815 года, в сопровождении всего лишь тысячи человек, он покидает остров Эльба и берет курс на Францию, и уже 20 марта сторонники на плечах вносят его во дворец Тюильри, в спешке покинутый Людовиком XVIII. Однако бурное воодушевление, сопровождавшее его на пути в Париж, начало быстро гаснуть. Здесь не помог даже помпезный спектакль 1 июня, на котором он объявил о введении конституционной монархии. Его манифесту не поверили, и последующее заявление Наполеона показало, насколько правы были французские граждане в своем недоверии. Позже он честно признал, что после возвращения с Эльбы конституционная монархия была необходимой уступкой, но, убедившись в достаточной прочности своего трона, он тут же взял бы эту уступку назад. Народ почувствовал, что планы императора нацелены в конечном счете не на мир, а на войну.

Уже ближайшее будущее показало, насколько правильным было это предчувствие. Поскольку союзнические державы, заседавшие в Вене, ни в коей мере не намеревались вступать в переговоры с «узурпатором трона» и со всей решимостью выразили свою готовность покончить с Наполеоном военными средствами, последний в пожарном порядке объявил набор трехсот тысяч человек в армию. Эта вынужденная мера, конечно же, не принесла ему дополнительных симпатий в народе, который уже не хотел идти ради него на жертвы. Относительно этих настроений у Наполеона не было никаких иллюзий. Один из его друзей писал: «Он выглядел озабоченным, в его речи не было ни веры в себя, ни авторитетного тона». Его секретарь барон Меневаль также сообщает «Речь императора была исполнена тихой печали и звучала так подавленно, что я был глубоко потрясен. Я видел, что он уже не преисполнен уверенности в победе, что его покинула вера в успех, вдохновлявшая его на пути в Париж». Без сомнения, в этом сыграло свою роль и известие о том, что Мария-Луиза пренебрегла императором и вступила в любовную связь с графом Найппергом.

В столь подавленном настроении, не получив весомой поддержки от французского народа, ему пришлось вступить в борьбу с превосходящими силами объединенной Европы. Позднее свои чувства в это время он описывал так: «Уверенность покинула меня. Поблекло ли чудо моей карьеры в моих собственных глазах и представлениях? Во всяком случае, у метя было такое чувство, что мне чего-то не хватает. Казалось, что от удачи, до сих пор всегда сопутствовавшей моим начинаниям и осыпавшей меня самыми дорогими дарами, уже ничего не осталось. Впереди была только неумолимая судьба, у которой любую награду я мог добыть только силой, и если это удавалось, то незамедлительно следовала месть. Примечательно, что стоило мне добиться какого-то успеха, как тут же за этим следовала неудача».

Тем не менее сначала энергичным продвижением ему удалось разъединить вражеские армии. Однако после того, как 16 июня 1815 года он выдержал удар армии Блюхера и, несмотря на помощь, оказанную Блюхеру Гнейзенау, хотя и не одержал решительной победы, но все же принудил его к отступлению. Оказалось, что его прославленная способность принимать быстрые решения уже не сталь безупречна. Вместо того, чтобы энергично преследовать Блюхера, он медлил, и в день, когда победа была уже наполовину одержана, остался стоять на месте, считая, что завтра сможет так же победить англичан под командованием Веллингтона. Сообщают, что его мучили боли в брюшной области, не дававшие ему сосредоточиться, и, действительно, в столь взрывоопасной ситуации он погрузился в сон изнеможения. Даже 18 июня, в утро решающего сражения при Ватерлоо, он медлил с атакой на позиции Веллингтона до полудня и, потеряв эти полдня, в итоге потерял все. Прусская армия за это время успела перегруппироваться и прийти на помощь Веллингтону. Наполеон оказался между двумя фронтами и был наголову разбит.