Диктатура пролетариата

Однако кто угодно с лёгкостью заметит в этой простой системе мышления два очень слабых пункта, и нам следует в них разобраться, ради защиты не капитализма, а здравомыслия. Во-первых, с точки зрения логики ошибочно смешивать взаимоотношения труда и капитала с системой капиталистического общества в целом. Конфликт между трудом и капиталом сам по себе отнюдь не является следствием капиталистической системы как таковой. Ведь если ткацкий станок на фабрике плохо работает, то в этом виноват не производственный аппарат в целом – никто не пойдёт разрушать его, только потому, что что-то не так с ткацкими станками или регулятором. Точно так же капиталистическая система и построенное на ней буржуазное общество вовсе не обязательно такие чудовищно плохие, какими их постоянно и с какой-то гипнотической односторонностью рисует коммунистическая пропаганда, хотя на отношения между трудом и капиталом стоит обратить внимание.

А во-вторых, институт частной собственности, на котором основывается капиталистический строй общества и который служит стимулом к деятельности индивида, – по какому праву этот институт объявляют чем-то не свойственным человеческой природе, чем-то, что можно просто так убрать? Это вовсе не логическое заключение, а биологический постулат, одно из многих утверждений, которые слишком легко возводятся в ранг вероучения. Коммунисты могли бы критически посмотреть на свою теорию марксизма: если не до, то, по крайней мере, после поражений, в особенности тех, что обусловлены политической аморфностью русской крестьянской массы, инстинкты которой находятся в тесной взаимосвязи с природой. А что, если частная собственность – это нечто совершенно естественное, вытекающее из присущего человеческой природе качества, чувства собственности? Этот вопрос необходимо сначала выяснить. Наука должна установить, не имеется ли, к примеру, помимо человека, также и животных, которые бы обладали этим природным инстинктом – в конце концов, список животных не исчерпывается одними муравьями и пчёлами. В случае, если человеку действительно присуще чувство собственности, всей ленинской логике в мире будет так же сложно вытравить это чувство и, соответственно, частную собственность, как уничтожить, например, чувство голода и инстинкт размножения.

Упомянутый простой ход мыслей коммунистов с его радикальными логическими «заскоками», очевидно, закономерен для русского ума, русского менталитета. Такие заскоки являются особенностью, которая, возможно, бросается в глаза многим, например в рассуждении Толстого: во многих браках что-то не так или может быть не так – ну что же, тогда долой весь институт брака; что-то может происходить и, без сомнения, происходит не так в существующей государственной системе – ну что же, тогда долой институт «государства». Однако несколько удивляет, что подобные идеи ослепляют многие умы и на Западе, тогда как трезвомыслящий житель Запада, обладающий некоторой долей исторического чутья и чувством реальности, имеет обыкновение, как известно, приходить к несколько другому выводу.

О том, насколько далеко зашли большевистские лидеры в пересмотре своей марксисткой логики, мы, впрочем, знаем мало. Очевидно, многие из них теперь уже не столь радикальны в своих теориях, как в начале эксперимента. Пока Ленин еще «жил», он показал – во всяком случае, на практике – явные признаки осознания того, что ход его мыслей опровергнут российской действительностью. Его последователи, по крайней мере некоторые, похоже, оказались готовы пойти на уступки и в плане теории, и в плане практики, однако пока теория все же находится в руках фанатиков и лиц, спекулирующих на политическом фанатизме. Сложно разобраться, где по-прежнему вера, а где – расчёт.

* * *