Динь. История одной волчицы (СИ)

— Да. Риона уже не могла охотиться, а в стае совсем не было еды, чтобы принести ей. Веспер, — так звали твоего отца, — в тот день возглавлял охотничий отряд. И он был полон решимости любой ценой добыть пищу для своей волчицы и тебя, еще нерожденной дочери.

Я был с ним на охоте в тот день: я и его Стерн, Лира. Почуяв запах крови, молодые охотники воодушевились — они подумали, что нашли раненного оленя. Но твой отец и старшие волки насторожились. В такой голод не добить свою добычу хищник мог только если пал от ее копыт. Но волчьей кровью не пахло, как и кровью иного зверя. Старики сразу заговорили о нануке — призрачном медведе, который не имеет запаха… Решено было действовать хитростью — дождаться, пока нанук уйдет, и потом оттащить его добычу в стаю. Эти медведи ведь не едят мяса — им нужно только сердце.

Но волей Судьбы, нанук почуял их. Мы должны были сделать выбор: напасть и отогнать либо убить нанука, или же пойти на поиски новой добычи, в бесконечный путь по завьюженной тундре. Твой отец приказал нам, Стернам, отвлечь медведя, чтобы волк могли напасть на него со спины. Мы полетели вперед, и накинулись на него: клевали глаза, нос, трепали уши. Он размахивал огромными лапами, но не мог зацепить никого из нас. Атака могла быть удачной, она должна была стать удачной, но первобытный страх волков перед призрачными нануками победил голод. Многие просто развернулись и ушли, и у их Стернов не было выборы — они полетели за своими Хранимыми.

Те же, кто остался, уже не могли победить нанука. Веспер приказал им разбежаться в разные стороны, чтобы заставить медведя растеряться. Надежда выкрасть еду еще не покидала его… Он не мог вернуться ни с чем.

И в какой-то момент он подошел к медведю слишком близко. Мы все видели, как это произошло…

Удар… укус… Он погиб.

За спиной Динь послышался судорожный вдох и она резко развернулась. Риона стояла, словно оцепенев. Никто не заметил, как она вошла.

— Я хотела рассказать ей, — сказала волчица, словно чужим голосом. — Но думала, что слишком рано. Динь, идем спать.

Динь свернулась клубочком в своем любимом углу. Она слышала, как ворочалась Риона, и очень не скоро раздалось тихое сопение, говорящее о том, что волчица уснула. Акуто бесшумно подлетел к Динь.

— Акуто, — прошептал волчонок. — Мой отец ведь не был трусом?..

— Нет, конечно, нет, — сказал Стерн. — Возможно, он поступил тогда безрассудно… но трусостью это не было.

— А… а куда деваются Стерны… Чьи волки погибли?.. — спросила она, после долго молчания. Акуто тяжело вздохнул.

— Они забирают броню и улетают обратно на небо. Там они расплавляют ее на звездном огне, и броня превращается в новую звезду, которая дает сияние для новых доспехов. Вот так, Динь. А теперь — спи.

====== Глава IV ======

Незаметно пролетело лето, промчалась осень, долгой, черной ночью царственно прошествовала зима, и весна согрела заснеженную тундру своим дыханием. А затем все повторилось.

Динь прилежно училась целительству. Она чувствовала, как тревожатся за нее Хельвинга и Риона, и знала почему. Но, вопреки страшному проклятию, грозившему смертью каждому шестому волчонку, она пережила две зимы и сделала то, что еще ни разу не удавалось ее братьям и сестрам по несчастью — встретила год, в который должно было наступить ее совершеннолетие.

Первый день весны, возвещающий на Севере о начале новой жизни и нового года, Динь и Хельвинга встретили на Лапе Стерна: таком же угрюмом и пустынном утесе, как раньше. Хельвинга смотрела на свою ученицу с нежностью, и в единственном ее глазе блестели слезы гордости.

Динь повзрослела. Она казалась угловатой и неловкой в своей подростковости, на ее теле во все стороны торчал невыляневший клочкастый зимний мех. И все-таки, в ее движениях, в ее походке, в ее взгляде угадывались черты истинной дочери Севера. Сильные быстрые лапы, натренированные в долгих путешествиях по тундре, чуткие уши, зоркие глаза.

— Поздравляю тебя, — сказала Хельвинга. Голос ее непривычно дрожал. — С твоей третьей весной.

Динь улыбнулась и кивнула:

— Я знаю, что я — Шестая, и мне не положено было увидеть эту весну, — просто сказала она. Хельвинга хотела было возразить, но вдруг заметила, что Динь — уже не волчонок, требующий утешений, а взрослая волчица, имеющая право знать.

— Да, — ответила она. — И поэтому я горжусь тобой, твоей матерью и ее Стерном. Великие милостивы к тебе. Пусть так будет и дальше. А теперь у нас много работы.