Динь. История одной волчицы (СИ)

Динь метнулась к берегу, продираясь сквозь ветер, схватила отобранные водоросли и перекинула их себе на спину. Потом вернулась к Нату и Венту, успевшему уже забраться на плечи к черному волку. Быстро, как могли, они поспешили к горам. Подниматься по узкой тропке было намного опаснее теперь, и с каждым шагом становилось все сложнее, ведь ветер словно старался сбросить их вниз, но они добрались. Добрались в последнюю минуту, когда тучи уже накрыли горы и буря буквально впихнула их в пещеру, а после ворвалась следом, снежным вихрем, и они едва успели спрятаться за поворотом, как ветер принялся швырять им в спины целые комья снега.

Буря бушевала уже третий день, и, кажется, не собиралась становиться слабее. Динь, свернувшись в комок, старалась сохранить тепло внутри, но его оставалось не очень много без пищи, которая согрела бы ее. Вент распластал над ней крылья, стараясь согревать ей горло и сердце своим телом, но и его тепла не хватало. Нат же сидел возле поворота и смотрел на снег, безучастный к холоду и голоду.

— Я д-должен выйти, — сказал он, — у Д-динь нет еды. Он-на дрожит от голода. Мороза я н-не боюсь.

Динь подняла голову:

— Не стоит. Буря наверняка стихнет, — слабым голосом сказала она, — кроме того, ветер способен подвести на узких тропах даже тебя, а охота совершенно точно затянется, ведь в такую пургу не расслышать запахов.

Аграэль и Квинт сидели под камнем, тем самым, где когда-то скрывались от метели Динь, Нат и Пятый Камень. Они молчали, не зная, о чем говорить. Квинт раздумывал над чем-то своим, а Аграэль думал о приказе Тристана: отыскать Призрачных волков и позвать на войну тех из них, кто согласятся прийти. Горы были совсем непривычным обиталищем для Кровавого Волка, они казались чужими и опасными, да к тому же Аграэль чувствовал себя очень глупо, прочесывая тропу за тропой и призывно воя на пару с Квинтом. Ему казалось, что у каждого валуна этих скал есть глаза и пасть, и глаза следят за ними, а пасти смеются. Он не верил в то, что хотя бы один Призрачный волк выйдет ему на помощь. И, конечно, он презирал их строй. Были бы они нормальной стаей, Аграэль мог бы пойти сразу к вожаку и поговорить с ним, но здесь каждый решал за себя.

Да, к тому же, они попали в ужасную бурю, которая казалась в сотни раз холоднее, чем любая буря внизу, где нет такого жуткого ветра и можно укрыться среди деревьев.

— Расскажи о себе, Квинт, — раздраженно попросил Аграэль. Тристан приказал взять Квинта себе в напарники, предупредив, что он туговато соображает, но очень исполнителен и точен. За всю дорогу к горам они едва ли обмолвились парой слов, да и теперь Аграэль вряд ли стал бы говорить с Квинтом, если бы не метель, заставшая их в пути, — откуда ты?

— Я не помню, — грустно ответил Квинт, — я всегда был в Туманной стае, но не родился там. Когда-то у меня было прошлое, но я не знаю, каким оно было…

— Ладно, ладно, достаточно! — оборвал его Аграэль. Внезапное открытие, что они с Квинтом, возможно, больны одним недугом, совсем не обрадовало волка. Ему не хотелось быть таким же, как Квинт — вялым и слепо исполняющим приказы. Уж лучше смерть, чем повредиться в уме.

Волк послушно замолчал. Они лежали в тишине еще некоторое время, а буря все не унималась.

— Ты знаешь, куда мы идем? — спросил Аграэль, — тебя это волнует? Тебя вообще хоть что-нибудь волнует?!

Квинт внимательно смотрел на Аграэля, следя за каждым движением его пасти, ушей и хвоста.

— Я не знаю, — ответил он, — я не волнуюсь, ведь ты со мной. Ты позаботишься обо мне, так сказал Тристан. Я верю ему и верю тебе.

— Какая честь, — скривился Аграэль и положив голову на лапы, закрыл глаза. Тристан прав, им нужно быть сильными. Очень сильными, чтобы пережить все, что предначертано Великими. Войну, и странный туман, и неведомую болезнь, отнимающую воспоминания. Мир стал совсем другим, не таким, каким знали его волки, и к Аграэлю подкрадывалось странное чувство, что все их усилия напрасны, и они обречены на поражение.

А тем временем еще одну волчицу непогода застала в горах, но она не стала останавливаться. Ненависть гнала ее вперед, ненависть с успехом заменяла ей пищу и сон. Она продиралась сквозь бурю, прищурив глаза, прижав уши. Два шага вперед — и один назад. Два шага вперед — и один назад, но Сила, которую она получила, заставляла ее не отступать. Изрезав снегом лапы, она глотала его с собственной кровью, не жуя.

— Что, ты и с ветром сговорилась, да? — рычала она себе под нос, — сговорилась с ветром и со снегом? Не хотите пускать меня, такую грязь к ней, ветер и снег? Ничего, я не замараю ее белой шкурки… Может быть…

Мир дарил ей боль, и она отвечала ему тем же. Мир хотел защитить Динь от нее, но она преодолеет любые преграды на пути, и ничто ее не остановит.

Динь задремала. Вьюга, отчаяние и голод усыпили ее. Нат следил за тем, как поднимаются и опадают ее бока.

— На севере, — грустно сказал Вент, аккуратно оправляя затекшее крыло, — голодный волк — мертвый волк. И чем холоднее, тем ближе смерть.

Нат, казалось, не слышал его.