Динь. История одной волчицы (СИ)

Туам не мог понять, что произошло с человеческим детенышем за столь короткое время, но он увидел, как тот принял какое-то важное решение. И почувствовал, как в сердце его зародилось зерно уважения к неуклюжему, но отважному человеческому детенышу.

Не смотря на то, что произошло, Туам все еще был вожаком. Для своей волчицы, для двух Стернов, а теперь еще — и для человека. Ничто, кроме смерти не смогло бы снять с него эту ответственность. А значит, ему нужно понимать каждого из членов своей небольшой стаи.

— Динь! — окликнул он волчицу, которая чуть сконфуженно слизывала с усов кровь леммингов. — Будем учить человека нашему языку по очереди.

====== Глава XI ======

За несколько дней они продвинулись далеко вперед и в своем путешествии, и в обучении Мымыла. Тот уже мог говорить отдельные простые слова на волчьем языке, и все-таки ему не хватало гибкости интонаций, той, которую волк выражает с помощью мимики, языка тела, хвоста. Зато Мымыл научился правильно напрягать горло — это немного было похоже на то, как он, ребенком, дразнил поселковых собак. Слово рождалось где-то в глубине, а потом выкатывалось на язык грозным рокотом. Еще не все слова, которые говорили ему четверолапые учителя, давались мальчику, но он уже неплохо мог понимать волков.

И, поэтому, когда Туам коротко сказал:

— Йяру, — Мымыл немедленно остановился и положил руку на пояс, там, где висел его верный нож.

«Йяру» — означало «опасность».

— Взгляни, — Туам кивнул Динь на что-то, что виднелось из-под снега. Волчица осторожно подошла, чтобы обнюхать незнакомый предмет. Вент и Фидем зорко следили за своими Хранимыми с воздуха.

— Пахнет деревом. И кровью. И… собакой. И человеком! Что это, Туам? — она обратила к волку недоумевающий взгляд. Вместе они принялись выкапывать странный предмет из земли, в которую он был вдавлен. Вскоре, лапа Туама наткнулась на что-то мягкое. В воздухе повис сладковатый запах гнили.

— Думаю, Мымылу это видеть не стоит, — сказал он, отходя, чтобы и Динь могла посмотреть на находку.

Это был полуобглоданый труп человека рядом с растоптанными в щепки санями. Рядом тянулись обрывки кожи — то ли собаки сами ободрали постромки, то ли кто-то другой случайно помог им, метя в человека, но попав по упряжи.

— Шаман, — сказал Вент. Он все хорошо видел с высоты. — Мымылу нечего боятся больше. Этот человек не смог уехать далеко.

— И… Нанук, — добавила Фидем. — Только он охотится на человека. Только он не тронул бы остального мяса.

Позади волков послышался полный ужаса крик — Мымыл, уставший ждать своих спутников, подошел к ним. Динь обернулась — мальчик неотрывно смотрел на то, что осталось от его врага.

— У мору — роу мору, — прошептал он, и Динь поняла.

«Моя судьба — его судьба»

— Это нехорошо, — уже по-человечески, будто сам себе сказал Мымыл. — Это неправильно. Он сулил мне, что меня сожрут полярные лисы, но я не могу оставить его так! В конце концов, я — не он.

Молча, мальчик ухватился за полозья саней и, поднатужившись, вытащил их, точнее — то, что от них осталось. Споро работая руками, он связал обломки остатками собачей упряжи.

— Я не могу сделать ничего другого, — прошептал он, уложив шамана во впадину, которая осталась после саней. Этого было мало, изуродованный труп наполовину вздымался из земли, но та была достаточно промерзлой, чтобы даже крепкие волчьи лапы с острыми когтями не смогли вырыть в ней подходящую яму, что уж говорить о слабых детских руках.

— Пусть духи примут тебя, — выдохнул Мымыл, переворачивая над телом сани так, чтобы они закрывали его. — Надеюсь там, где ты окажешься, не будут думать о тебе слишком плохо.

— Лог, — сказал Мымыл волкам. — Все.

— Ты вернешься домой? — спросил Туам, говоря как можно четче.

— Нет, — ответил Мымыл. — Дому конец.

И это в самом деле было так. Шаман мертв, но слово его живо. Кто знает, в чем заподозрят Мымыла добрые люди его поселения. И что сделают с ним и его семьей. Кроме того, у Мымыла оставался враг — Танал. Без своего отца, шамана, он был не так силен, и все-таки… Мальчика передернуло от отвращения. Он умел врать так, чтобы люди верили. И он мог сочинить очень злую ложь.

— Я пойду к Людям Моря, — сказал Мымыл. — Они далеко.

— Тогда идем, — коротко приказал Туам. Он чувствовал беспокойство Динь и понимал его причины. Где-то рядом все еще мог быть нанук.

Весной, особенно поздней, нануки уже не были так опасны, как летом. Они обретали плоть и кровь, переставали быть ужасными призраками. Но, с другой стороны, было тяжело отличить нанука от обычного белого медведя. А пожранные сердца давали им огромную силу.

— Мы скоро ступим на земли чужой стаи, — предупредила Фидем.

Туам горько усмехнулся.

— Чужой стаи, — пробормотал он так тихо, что Динь едва смогла его слышать. — Сейчас каждая стая для нас чужая.

— Как они отнесутся к человеку? — спросила она, чтобы отвлечь волка от грустных мыслей. Туам посмотрел на нее. Было видно, что он задумался.