Динь. История одной волчицы (СИ)

Она вскинула голову, глядя Венту в глаза. Какая-то новая отчаянность послышалось Стерну в голосе своей Хранимой. Отчаянность, которой у него не было оснований не доверять.

— Хорошо.

Вент расправил крылья, готовясь улететь, но Динь остановила ее.

— Погоди! Еще кое-что… — она чуть замялась, — а к другим во сны приходит Змей?

— Думаю, что нет, — помедлив, ответил Вент, — думаю, это потому, что ты назвала ему имя.

— Возвращайся скорей, — попросила Динь. Стерн кивнул:

— А ты береги себя.

Он легко взмыл в небо. Динь провожала его взглядом до тех пор, пока он не превратился в белоснежную точку и не исчез совсем.

— Доброе утро!

Динь опустила голову и увидела внизу Квинта, сладко потягивающегося. Легко она спрыгнула к нему.

— Доброе!

— А где Вент? — оглядевшись по сторонам, спросил волк.

— Он улетел. Я попросила его слетать домой, — Динь старалась говорить твердо, но к сердцу подступал леденящий страх расставания со Стерном, — он вернется, скоро, — сказала она то ли Квинту, то ли себе, — тут ведь совсем недалеко, если ты — птица…

— Гм, — пробормотал Квинт, но спорить не стал, — идем.

— Идем, — согласилась Динь.

Кое-где уже чернела земля, согретая солнцем. Ручеек, возле которого встретились Квинт и Динь, набрал силу, и журчал куда увереннее, чем раньше. Вязкая снежная каша превратилась в глубокие топкие лужи, из которых торчали голые желтые стебли прошлогодних трав.

— Это — дира, — Квинт указал на высокие стебли с узкими тонкими листьями, похожими сейчас на мочало, — точнее, то, что от него осталось. Невероятно ядовитая для оленей штука, а нам даже полезен. Если внутри болит, то можно его пожевать. А это, — он приподнял лапу, — лилоцвет.

Растение было ужасно изувечено пожаром и снегами, но в его запахе Динь показалось что-то знакомое.

— Так это же кислинка! — волчица рассмеялась от радости, — только листья немного другие, а запах точно тот. Погоди, и стебль какой-то не такой, — волчица оглянулась на Квинта, — а для чего она?

— Трава такая, — Квинт поморщился, — кислая, но полезная, если долго болел.

— Точно кислинка, — Динь недоуменно оглядела растение, — а ягоды на ней растут?

— Нет, ягоды не растут, а что?

Динь прищурилась, задумавшись о чем-то, а потом, опустив к земле нос, побрела от проталины к проталине, принюхиваясь к остаткам трав. Иногда она указывала на какое-то растение лапой, Квинт говорил ей, от чего оно помогает, если знал, и волчица улыбалась все шире и шире.

— Все! — воскликнула она, — я поняла! У нас есть травы с такими же свойствами. Выглядят по-другому, а пахнут одинаково. Кстати, — она ткнула в какой-то чахлый кустик под обломанной сосной, — это зимний заяц. Ну, то есть, по запаху похож на зайца…

— И для чего оно? — Квинт недоверчиво оглядел раскидистые желтые листья.

— Это, если совсем нечего есть, пожуешь и становится сытнее, вот попробуй! — желая подать пример, Динь вырвала пару листьев, пожевала, и тут же закашлялась. Они были невероятно горькие, и пропитались привкусом сажи.

— Я предпочитаю мясо, — Квинт, сморщившись, выплюнул растение, — идем.

Однако позже ему пришлось пересмотреть свои взгляды. На многие километры вокруг не было никого. Весна не вернула жизни в обгоревшую рощу, напротив, казалось, все бежали из нее. Волкам пришлось довольствоваться чахлыми кустиками травы и ее же нести в зубах, как добычу.

— Если завтра ничего не найдем, не вернемся в нору. Будем охотиться до последнего, — мрачно сказал Квинт, без воодушевления глядя на то, как Динь пытается промыть зимнего зайца в талом снеге, — ладно, я спать.

И он и в самом деле отвернулся и засопел, хотя солнце даже еще не успело скрыться за горизонтом. Динь вышла. Ей спать совсем не хотелось.

Дождавшись, когда совсем стемнеет и заглянув в логово, чтобы убедиться, что Квинт спит, она побежала к Ите, у которой не была прошлой ночью.

====== Глава XVIII ======

— Ита! — негромко позвала Динь сквозь стиснутые зубы. В пасти она держала стебли «зайца».

Знакомо лязгнула цепь, и рыжая волчица вышла из своей конуры. Она уже не выглядела такой голодной, как прежде: бока округлились, сгладились жуткие выпирающие кости, шерсть разгладилась и залоснилась. И во взгляде не было злобы, только усмешка, смешанная с недоверием. Ита окинула Динь насмешливым взглядом, покрутила головой по сторонам, зацепившись взглядом за забор, на котором любил сидеть Вент, и хмыкнула:

— Здравствуй, сумасшедшая. А где птичка?

Динь положила на землю рядом с собой:

— Я попросила слетать его ко мне домой, повидаться с мамой…

— У тебя есть мать… — задумчиво протянула Ита.

— У всех она есть, разве не так?

— Да, — осклабилась рыжая, — но не всем выпадает шанс познакомиться с ней поближе. Меня отняли у моей матери, когда я была слепым щенком. Или ее отняли у меня? Какая теперь разница, в конце концов? Я даже не знаю ее имени.

— Мне жаль… — выдохнула Динь, но Ита прервала ее.

— Ха. Невелика потеря, — грубо рыкнула она, — может, я бы стала такой же мямлей, как ты. А так я всем довольна. Кстати… — волчица прищурившись, посмотрела на Динь, — а почему ты не вернешься домой к мамочке?