Динамическая сущность характерологии В. О. Пелевина

«…Его герои – вот они, среди нас, мы вписаны в одни и те же реалии, и, главное, их мучают те же проблемы – в отношениях с миром, с людьми, с собой, что и меня, я легко могу с ними отождествиться… А ведь это, между прочим, едва ли не важнейшая черта того, что он пишет и едва ли не важнейшая причина, почему я его читаю. Мне кажется, что именно Пелевин внёс в русскую литературу нового героя, которого я условно хочу окрестить “новым русским интеллигентом”. До Пелевина я не сталкивался в литературе с героем того поколения и той социальной среды, к которой принадлежу сам… у Пелевина действительно такой герой, причем, это нечто общее для всех его персонажей, начиная от цыплёнка и сарая и кончая Петькой [60]».

С. Корнев в статье «Блюстители дихотомий. Кто и почему не любит у нас Пелевина» затрагивает и пелевинского героя, которому “плевать на мир, на его приманки”.

«Мир же при этом почему-то не только не мстит герою за это, но, наоборот, начинает играть по его собственным правилам… Вспомним, что пелевинский герой остается «интеллектуальным кладоискателем» даже в ситуации конца света, когда всё вокруг рушится и падает и когда, казалось бы, самое время забыть о духовных странствиях и заняться элементарным выживанием, а ещё лучше – “бизнесом”» [118].

Примечательна своей литературоведческой содержательностью статья А. Кащеева «Гурд Пелевин». В ней критик произвёл анализ стиля, поэтики, персонажей:

«По мнению Пелевина, чтобы выжить сегодня, нужно, в первую очередь, обладать “цинизмом, бескрайним, как вид с Останкинской телебашни.Татарский – идеал такого циника. Причем, циника во всём. Татарский принимает Россию как банановую республику. Принимает как должное, без боли в сердце… Однако циничен не только Татарский и все герои «Generation ‘П’». Очевидно то, что циничен и сам Пелевин» [115].

Критик подчёркивает цинизм главного героя.В цинизме героев Пелевина понятия «весь мир» и «мой мир» чётко разграничены. «Весь мир» – по ту сторону окна ларька. «Мой мир» – то, что из этого внешнего мира можно получить наличными. При этом неважно, что там, за окошком – банка «Пепси» или Храм Христа Спасителя, разница лишь в цене, количестве денег. Однако, как замечает критик, писатель не пытается изобразить Татарского человеком без морального стержня, считает, что все мы немного Татарские, каждый по мере своего опыта. Кащеев пишет, что большая часть образов в произведении является собирательными. Вавилен Татарский – это символ целого поколения, но при этом мы о нём лично ничего не знаем, так как нет ни одного описания его внешности, каких-то особенностей характера, даже биографических заметок, которыми столь изобилует первая глава. Всё это вполне характерно для большей части людей. И чем дальше, тем более абстрактным становится образ самого Татарского, более собирательным. Роман описывает путь человека, выпавшего из своей колеи, пытающегося найти новую и в результате находящего её. Все люди, окружающие Татарского в его восхождении, – лишь разные стадии развития его самого. Причем эти люди всегда превосходят его примерно на одну ступеньку социальной лестницы. Отмечая, что писатель «издевается» над стереотипами общества, критик описывает методику создания персонажей: сначала формирование персонажа, его образа, затем его разрушение. Грань между первой и второй фазой зачастую составляет всего одно слово: