Династические войны Средневековья

Даже если полагаться на антропонимическое сходство имен и подразумевать под «конунгом Бурицлавом» князя Бориса Владимировича, то этому предположению противоречит утверждение той же «Пряди» о его старшинстве между сыновьями Владимира, так как Борис являлся одним из младших сыновей; с другой стороны, известен случай, когда в древнеисландских текстах «Бурицлавом» именуется польский князь Болеслав III Кривоустый (1102–1138). Так, в «Саге о Кнютлингах» говорится, что сын короля Николаса Магнус женился на Рикице, которая была дочерью «короля славян Бурицлава»[532]. Как полагает А.В. Назаренко, этот брак состоялся около 1129 г. и был обусловлен стратегическим союзом Дании с Польшей, который ставил целью политическую изоляцию Кнута Лаварда и одновременно наступление на земли князя поморян Вартислава I[533]. Более сложный случай известен по «Саге об Олаве сыне Трюггви» в «Круге земном», где говорится, что конунг Олав после отъезда из Руси женился на Гейре, дочери Бурицлава, конунга страны вендов (Виндланда)[534]. Но во время, описанное сагой, «страна вендов» подчинялась польскому князю Мешко I, поэтому, не исключено, что в данном случае произошла контаминация Мешко и его сына Болеслава I, которая являлась общим местом скандинавской традиции: антропоним «Бурицлав» фигурирует в «Саге о йомсвикингах»[535], «Саге о Кнютлингах», «Гнилой коже», в сагах об Олаве, сыне Трюггви и т. д.[536] В пользу правомерности такого тождества свидетельствует тот факт, что незадолго до своей гибели в 1000 г. Олав, будучи королем Норвегии, посетил страну вендов и «пригласил Бурицлава конунга на встречу, и конунги встретились»[537]. В данном случае под «конунгом Бурицлавом» следует подразумевать Болеслава I, который был в то время польским князем. В то же время в сагах сообщается, что на дочери Бурицлава женился датский конунг Свен I[538], который, по Титмару Мерзебургскому, был женат на дочери Мешко и сестре Болеслава I[539]. Хотя альтернативная гипотеза, предложенная С.М. Михеевым, подразумевает вторичность антропонима Burizlafr по отношению к антропониму Buriz, под которым, по его мнению, Борис Владимирович мог быть известен среди скандинавов[540], необходимо отметить, что такой антропоним, по-видимому, появился в текстах XII в., изначально написанных на латыни («Vetus chronica Slalandie», «Annales Lundenses», «Annales Essenbecenses»). В «Деяниях данов» Саксона Грамматика Бурисом (лат. Buris или Burisius) именуется сын погибшего в 1134 г. Хенрика Скателара, который попытался строить козни датскому королю и был закован в кандалы. В одном из дополнений к «Старой хронике Слаланда» говорится, что Бурис был схвачен и ослеплен Вальдемаром I в 1167 г. («Burisius captus est a rege Waldemaro et eruti sunt oculi eius»)[541]. Предполагать, что данный антропоним быстро трансформировался на исландский манер, представляется проблематичным – тем более учитывая тот факт, что, по сути дела, имя Burizlafr являлось «собирательным»: в древнеисландских текстах под ним фигурировали в том числе и польские князья с именем Болеслав. Поэтому необходимо принимать во внимание вероятность синтеза в образе «конунга Бурицлава» Болеслава I и Святополка I аналогично рассмотренному выше образцу – Мешко I + Болеслав I. То, что в скандинавской традиции сюжетная развязка междукняжеского конфликта начала XI в. существовала в двух противоречащих друг другу вариантах (пленение Бурицлава в одном случае и его убийство в другом), может служить аргументом в пользу того, что, по крайней мере, один из «финалов» являлся результатом литературного творчества. Сложный композиционный характер «Пряди» наводит на мысль, что второй вариант, использовавшийся для демонстрации находчивости и удачливости Эймунда, сложился достаточно поздно, потому что создатели этого «сценария» сконструировали ситуацию, которая в более раннее время квалифицировалась как неподобающее убийство и могла бы послужить не прославлению, а, наоборот, осуждению главного героя.