Династия Бернадотов: короли, принцы и прочие…

Принц Густав, герцог Уппландский, родился 18 июня 1827 года и скоропостижно скончался от «нервной горячки» 24 сентября 1852 года во дворце в Христиании (ныне Осло). Будь он покрепче физически или вообще не подхвати эту «нервную горячку», а достигни зрелого возраста, жизненный путь его был бы скорее всего таким. Со смертью Оскара I в 1859-м он, как второй сын, стал бы наследником престола после брата Карла, который сделался королем, но единственный сын которого, как сказано выше, трагически скончался в младенчестве еще в 1854 году. После смерти Карла XV в 1872 году сорокапятилетний Густав стал бы Королем Свеев, Гётов и Вендов, и тогда бы именно он носил имя ГуставУ.

Принц Густав учился в Упсале, и ему так там нравилось, что он провел в университете два срока: один — со старшим братом Карлом, а второй — с младшим, Оскаром. Многие, судя по всему, единодушно считали его самым одаренным из четырех сыновей Оскара I — Карла, Густава, Оскара и Августа. Как герцог Уппландский он, разумеется, прошел военную подготовку во 2-м Кавалерийском полку Уппландских драгун, дислоцированном тогда в Стокгольме, там, где сейчас Этнографический музей, и великий батрацкий писатель Ян Фридегорд[100] был, таким образом, его однополчанином, только значительно позже и в куда более низких чинах.

Молодые поручики отмечали, что у принца Густава были странноватые идеи: «…поскольку принц состоит в Обществе трезвости, крепких напитков на стол не подавали. Вино было хорошее, однако ж не в избытке». Одно время принца Густава прочили в короли Греции на полном серьезе, но в итоге ему пришлось удовольствоваться замком Шернсунд у северной оконечности озера Веттерн, километрах в пяти от Аскерсунда. В соседнем поместье проживала молодая дама по имени Юсефина Хамильтон, и между молодыми людьми как будто бы возникла симпатия. Далеко ли зашло дело, мы никогда не узнаем. Летом 1852 года принца отправили в путешествие по Европе — традиционный способ познакомить молодых принцев с подходящими юными принцессами, вроде того, как молодь цихлид запускают в аквариум, чтобы посмотреть, кто из них сможет составить пару, когда вырастет; в данном же случае, вероятно, чтобы принц забыл благородную барышню Хамильтон. Но в конце путешествия он захворал, и уже в Любеке, где взошел на корабль, дабы плыть в Норвегию, болезнь приняла серьезный оборот. Погода испортилась, поневоле пришлось искать порт-убежище в Ютландии. Когда наконец добрались до Христиании, принц совсем ослабел. Окружающие думали, что во многом виновата морская болезнь, однако состояние молодого человека быстро ухудшалось, и вскоре он умер. Вместо элегической «нервной горячки» порой указывают как причину смерти более прозаичный тиф.

Имя принца Густава живет в ряде музыкальных композиций, в том числе в песнях на слова разных поэтов-скальдов, вроде неувядаемой весенней интродукции «Веселый как пташка» и нередко исполнявшейся ранее «В благоуханье роз». Он оставил более пятидесяти сочинений, это и мужские квартеты, и меланхоличные и веселые песни, не забытые по сей день, сочинял он также духовные песни, есть и «Polka mélancolique» («Меланхолическая полька»), и несколько маршей, из них два похоронных — последний «посвящен мне самому», за два года до смерти.

Легко отмахнуться от композиторской славы принца Густава, сославшись на обычное подобострастие перед королевскими особами, но это несправедливо. Многие сведущие ценители видят в принце Густаве подлинный и прошедший хорошую школу композиторский талант, не успевший достичь расцвета.

В те времена королевские особы нередко сочиняли музыку, даже наоборот. Подборка сочинений Бернадотов, выпущенная на пластинке в 1976 году, включала не только произведения Густава, но и его сестры Евгении, его папеньки Оскара I, маменьки Жозефины и невестки Терезы. Тогда еще молодой и, по всегдашнему обыкновению, малопочтительный музыкальный критик Маркус Больдеман в рецензии на эту пластинку, в частности, писал: «Романтичность XIX века вибрирует здесь в каждой ноте — легкие для восприятия мечтательные идиллии, но без собственного стержня. Опусы королевских особ представляют собой не особенно оригинальные подражания в духе тогдашней эпохи. И все же одному из них — принцу Густаву — посчастливилось. Он вырвался на волю, сумел отринуть рутинный жаргон и создать поистине талантливые композиции».

Хотя, когда по случаю пятидесятилетия Е. В. К. XVI Г. военный оркестр исполнил несколько сочинений отца Густава — Оскара I, которых никто не слышал полтора столетия, оказалось, что и отец был отнюдь не лишен настоящей композиторской жилки.