Динозавры тоже думали, что у них есть время. Почему люди в XXI веке стали одержимы идеей апокалипсиса

Ранее тем летом правительство США опубликовало пятисотстраничный проект о воздействии человека на окружающую среду. Документ должен был оправдать заморозку мер контроля за коэффициентом полноты сгорания топлива. В заявлении говорилось, что, исходя из нынешних климатических тенденций, к концу этого столетия средняя глобальная температура повысится на четыре градуса по Цельсию. По мнению большинства ученых-климатологов, ситуация катастрофическая. В документе, однако, не говорилось о том, что с этим нужно что-то делать, а утверждалось, что регулирование выбросов в атмосферу для новых автомобилей было делом несерьезным, поскольку грядущая климатическая катастрофа, по сути, была уже данностью. Это было нечто гораздо более отвратительное, чем отрицание реальности изменения климата. В документе звучало признание катастрофических последствий и того, что теперь нет смысла пытаться смягчить их с помощью вмешательства правительства; это был прямой довод в пользу того, что можно беспрепятственно продолжать разрушение. Потому что еще остались вещи, которые можно купить и продать, деньги, которые можно заработать. Потому что время еще есть.

Размышляя о перспективах вымирания человечества, я вдруг осознал, что смотрю на спину человека, сидящего прямо передо мной. Он был одет в черную футболку с надписью на спине marscoin.org. Ворот и плечи этой футболки были усыпаны перхотью так, что, казалось, она олицетворяла сам космос, небесную твердь из шелушащейся кожи. Как можно осторожнее я вытащил телефон из кармана брюк, ввел адрес в поисковой строке и оказался на веб-сайте криптовалюты, основанной членами «Марсианского общества». Они намеревались использовать ее и как источник финансирования проектов по колонизации Марса, и в качестве валюты будущей колонии. «Марскоин, – прочитал я, – служит для поддержки колонизации Марса и других связанных с космосом проектов, посвященных тому, чтобы люди жили и процветали за пределами планеты Земля. Просто используя марскоин и инвестируя в него, вы вносите свой вклад в серьезные начальные усилия по дальнейшему развитию колонии на Марсе». В кругах, продвигающих колонизацию Марса, похоже, сложилось мнение, что финансовая система колоний неизбежно будет базироваться на той или иной криптовалюте. (В том, что энтузиасты человеческого поселения на Марсе и блокчейн-фундаменталисты пересекались по многим вопросам, не было ничего удивительного. И те и другие были объектами какого-то диспропорционального интереса либертарианского крыла сообщества «ботаников».)

Вся эта идея была взята из «Парадокса основателя». Я снова вспомнил настольную игру-стратегию по строительству мира в похожем на подземелье подвале галереи в Окленде. Для игрока это были последовательные уровни бегства с умирающей планеты с ее демократическими национальными государствами, пока он наконец не достигал анархо-капиталистической утопии Марса. В своей статье для каталога выставки Энтони процитировал Тиля, который говорил о важности вопроса «о средствах, о том, как убежать не через политику, а за ее пределы. Поскольку в нашем мире не осталось по-настоящему свободных мест, я подозреваю, что способ побега должен явиться неким новым и до сих пор неиспытанным процессом, способным привести нас в неоткрытую страну». Такой страной был интернет, да, но это также были и Новая Зеландия, и сам космос.

Я вспомнил, как мы ехали на арендованной машине к поместью Тиля на озере Ванака, и Энтони говорил о том, что не хочет, чтобы его сын рос в будущем, которое строили такие люди, как Тиль и Маск.

В нашем мире не осталось по-настоящему свободных мест. Свобода, о которой шла речь, была свободой от правительства, то есть свободой от налогов и регулирования, следовательно, свободой действовать исключительно в собственных интересах, не считаясь с другими. Такая концепция свободы для меня была самой обескровленной и дряхлой, какую только можно себе представить. Конечно, неслучайно, подумал я, почти ничего не говорится о создании «коммун» на Марсе: концепция коммуны предполагает, что другие люди – это нечто большее, чем бремя, ресурс, который можно эксплуатировать, или рациональные субъекты, с которыми можно торговать.

Идея бегства «за пределы политики» сама по себе была неизбежно политической. Это была мечта о том, чтобы аннулировать все связи и обязательства по отношению к другим людям. На мой взгляд, это было аннулированием самой жизни.