Дионис преследуемый

Первые «натурфилософы» положили начало новому типу мышления, объяснявшему происхождение мира, «не прибегая к драматическим образам, присущим древним теогониям и космогониям, и грандиозным фигурам изначально великих божеств», как отмечает Ж.-П. Вернан в книге «Происхождение древнегреческой мысли». Мышление попало в сети всепроникающей концепции Physis, отвергнув все надчеловеческое, сверхъестественное, сакральное, а значит и традиционное и инициатиче-ское. Первые философы «спустили небо на землю», объяснили изначальное и вечное вторичным, становящимся и временным. Так, произошел радикальный разрыв с областью цй0о^, названный Вернаном «интеллектуальной революцией». Многие исследователи склонны полагать, что первые философы все-таки не обошлись без заимствований: из космогонических мифов они перенесли в свои философские системы концептуальный материал и образ вселенной; природные «стихии», в соответствии с этой точкой зрения, есть не что иное, как другое обозначение древних мифологических божеств. Но ни один исследователь не допустил мысли, что подобного рода «перенесения» и «заимствования» были попыткой первых философов создать симу-лякр, карикатуру на изначальные, грандиозные космогонические модели; можно сказать, что они «заковали» божественные силы и творения в «оковы» природных процессов, сделав ини-циатическое знание совершенно недоступным для человека; отныне мудрость можно было только любить, но не обладать ею. Это весьма хитрое, тонкое, завуалированное богоборчество (титаническая жажда низвергнуть правящих олимпийцев) предопределило дальнейший ход развития «философии». Последней точкой, в которой произойдет богоубийство, зафиксированное Фридрихом Ницше, станет эпоха Модерна, эпоха обезбоженно-сти, полного «расколдовывания мира».

Мы осмелимся утверждать, что мудрость «семи мудрецов» была не мышлением о Начале, но забвением о Начале, антимифологической системой воззрений, обусловившей появление онтологической бездны между божественным и человеческим. Мыслить Начало западноевропейской философии — означает, прежде всего, мыслить Maxia (без этого осмыслить x&og не являясь античными греками, совершенно невозможно), и в этом смысле

Ницше был абсолютно прав, подсказывая нам, каким образом мы сможем понять греков.

Мы склонны к заключению, что в парадигме досократического мышления произошла «подмена Начал», сделавшая невозможным непосредственный доступ к инициатическому знанию об истине бытия. В «Тимее» Платона мы находим буквально признание в том, что рассказать родословие богов оказывается делом, превосходящим человеческие возможности, а потому следует обратиться к тем, кто называл себя потомками богов, ибо, еще не зная онтологического разрыва между человеческим и божественным, эти мыслители пребывали в свете Sophia. И, что характерно, Платон обращается не к досократикам-предфилософам, а к их предшественникам — Гесиоду, Гомеру, Орфею. Еще более важным является то, что Платон точно определелил «подмену Начал»: в «Федоне» он обращается к учению Анаксагора, вкладывая в уста своего учителя Сократа разоблачительные речи о «первопричине». Мы позволим себе привести оттуда небольшой фрагмент: