Дипломатия

Ричард Милхауз Никсон унаследовал страну, находящуюся в состоянии, близком к гражданской войне. Относясь с глубочайшей подозрительностью к истэблишменту и соответственно став объектом недоверия со стороны множества его представителей, он тем не менее твердо придерживался убеждения, что ведущая демократическая страна мира не может ни отказаться от лежащей на ней ответственности, ни уйти от предначертанной ей судьбы. Немногие президенты были столь сложными личностями, как Никсон: застенчивый, но решительный; неуверенный в себе, но твердый и непреклонный; не доверяющий интеллектуалам, но в глубине души склонный к раздумьям; нередко безапелляционный в своих заявлениях, но терпеливый и дальновидный в области стратегического планирования. Никсон очутился в положении руководителя Америки в переходный период от гегемонии к лидерству. Неуступчивый и чаще всего неспособный создать атмосферу личного обаяния, Никсон тем не менее сдал при самых трудных обстоятельствах тяжелейший экзамен на лидерство, переместив свое общество из уже известного мира в мир, до того времени неведомый.

Ни один из американских президентов не обладал большими познаниями в международных делах. Никто из них, за исключением Теодора Рузвельта, так часто не ездил за границу и не проявлял столь неподдельного интереса к пониманию точек зрения других руководителей. Никсон не занимался систематическим изучением истории, как это делали Черчилль и де Голль. Он просто запомнил кое-какие сведения о прошлом страны и собирал рудиментарные факты, относящиеся к тем или иным обстоятельствам, причем мог обходиться и без этого. И все же он обладал невероятными способностями схватить самую суть политического динамизма той или иной страны, привлекшей его внимание. А его понимание геополитических реалий было поистине замечательным. Подход Никсона к внутриполитическим вопросам был по временам омрачен амбициями и личной неуверенностью. Но когда дело доходило до внешней политики, его могучий аналитический ум и исключительная геополитическая интуиция были всегда жестко сфокусированы на обеспечение американских интересов.

Никсон не признавал вильсонианских прописных истин относительно доброты человека от природы и фундаментальной гарантии любой из наций, поддерживаемой при помощи коллективной безопасности. Вильсону страны представлялись как идущие в направлении мира и демократии; миссией Америки представлялась помощь на этом неизбежном пути. Для Никсона все человечество разделялось на друзей и антагонистов; он выделял арены сотрудничества и районы конфликтующих интересов. В представлении Никсона спокойствие и гармония не соответствовали естественному порядку вещей, но были лишь временными оазисами в преисполненном погибели мире, где стабильность можно сберечь лишь отчаянными усилиями.

Никсон старался плавать в бурном море житейском под флагом национальных интересов Америки, и его не смущало, что эта идея представлялась отвратительной множеству идеалистов-традиционалистов. Если великие державы, включая Соединенные Штаты, будут добиваться обеспечения собственных интересов рационально и предсказуемо, как полагал Никсон в духе философии Просвещения XVIII века, тогда равновесие сил возникнет само, как следствие столкновения соперничающих интересов. Подобно Теодору Рузвельту, но в противоположность другим американским президентам XX века, Никсон полагался на то, что равновесие сил обеспечит стабильность, и считал, что без сильной Америки глобальное равновесие невозможно.

Обе эти точки зрения были в те времена в высшей степени не модны. Никсон в интервью журналу «Тайм» 3 января 1972 года утверждал следующее:

«Мы должны помнить, что единственным условием продолжительных исторических периодов мира было равновесие сил. Ведь именно тогда, когда одна из наций становится значительно сильнее своего потенциального соперника, возникает опасность войны. Поэтому я полагаюсь на мир, где Соединенные Штаты обладают могуществом. Я думаю, что такой мир будет и лучше и безопаснее, когда у нас будут здоровые и сильные Соединенные Штаты, Европа, Советский Союз, Китай, Япония, взаимно уравновешивающие друг друга, не действующие друг против друга, создающие баланс сил»[956].

В то же время Никсон являлся воплощением изначальной противоречивости своего общества — нужно выглядеть целеустремленно-решительным, оставаясь в зависимости от традиционного идеализма как источника сил. Невероятно, но президентом, наиболее почитаемым Никсоном, хотя его собственные принципы были в высшей степени далеки от вильсонианства, был как раз сам Вудро Вильсон. Каждый новый президент избирает, портреты каких своих предшественников будут висеть у него в кабинете. Никсон выбрал Вильсона и Эйзенхауэра. А когда он распорядился, чтобы в Овальном кабинете поставили старый письменный стол Вильсона, получилось, словно улыбка истории шла за Никсоном по пятам: стол, который добыл заведующий хозяйственной частью Белого дома, оказался принадлежащим не Вудро Вильсону, а Генри Вильсону, вице-президенту при Улиссе Гранте.