Дипломатия греха

      Вспомнив про сорванный мной с двери подъезда листок, я полез в карман и протянул его Разумовскому: -Твоя работа?

      - Точно. Освящение квартир стало модно. Увы. Но в ред­ких случаях это дает неплохие результаты. Я смог кое-что там установить.

-И после этого ты считаешь себя служителем церкви? ­ухмыльнулся я, невольно завидуя его предприимчивости.

      - Я им являюсь, -отрезал иерей. -Я тебе уже говорил: у меня свой взгляд на борьбу со злом. Если б в России соблюдались, хотя бы две заповеди “не убий!” И - “не укради!”, мы бы жили совсем иначе. Да, я установил “жучки”. И даже смог снять на десять дней комнату в соседнем подъезде этого же дома.

      - Откуда ты достал технику?

       -Не у одного тебя друзья в частный сыск перешли

       -Что ж... Хоть что-то. Только почему ты не сказал мне об этом раньше?! Я что, марионетка или пешка?!

       -Что ты злишься? -искренне удивился он. -Если б я сказал тебе о своем замысле с самого начала, ты вел бы себя совсем иначе. Да и неизвестно, получилось ли бы у меня что-нибудь. А теперь, когда известно, что получилось... Один мне удалось замаскировать хорошо, а остальные... Если их найдут, это только подольет масла в огонь подозрений. Это будет нам даже на руку. Авантюра, конечно...

       -Даже более того... Хочешь, я тебе скажу, как все это будет? Копылов решит, что самое лучшее для него в подоб­ной ситуации -лечь на дно, и уедет куда-нибудь на Гаити, на пару недель. А его архаровцы в это время будут нарезать твоего покорного слугу на гуляш, и подавать под соевым соусом.

       - Тогда придумаем что-нибудь другое.

       -Мне бы твой оптимизм!.. Подожди, а кто записывает сейчас разговоры в квартире Копылова?

       -Никто не записывает. Я же здесь, с тобой.

       -Так какого же... Какого лешего ты мне здесь байки рассказываешь?! Нет, батюшка, я тебе дивлюсь: каждое произнесенное там слово сейчас для нас навес золота, а ты...

       - Так, значит, ты мне веришь?

       -О-а-о! -я заскрежетал зубами и стал подниматься с угрожающим видом.

       - Ладно, ладно,- примирительно поднял Разумовский, -возвращаюсь. А ты заглянул бы к тому пареньку, что квартиру расселял, Сухорощенко. А то, как бы наш знакомый Копылов, в гневе праведном из него дров не наломал. Найдут потом парнишку где-нибудь с проломленным черепом, а нам жертв не надо.

       -Ты бы о другом парнишке побеспокоился, через три дня могут вообще не найти... Ох, я тогда К тебе по ночам являться и совесть твою терзать. Зелененький такой, дохленький

       -Совесть? с сомнением переспросил иерей.- Ну, ну.

       Я досадливо махнул рукой, и священник вышел. Я прислушался к его удаляющимся шагам и задумчиво потер подбородком Шутки шутками, но дело и впрямь может принять весьма нелицеприятный оборот. Ай да поп, ай да пройдоха.

*  *  *

       Во дворах, на Стapo-Невском проспекте, где снимал квартиру Сухорощенко, я без труда отыскал подъезд. Скверик, расположенный с обратной стороны шумного про­спекта, был тих и безлюден, и потому зеленая “БМВ”-, при­таившаяся в тени деревьев, сразу бросилась мне в глаза. Солнечные блики на стекле машины не позволяли мне раз­глядеть лица сидевших в ней двух широкоплечих, спортивного вида парней, но выработанный годами работы инстинкт подсказывал мне, что меня пристально изучают.

       Насвистывая веселую песенку “Нам не страшен серый волк”-, я беспечно вошел в подъезд и поднялся на третий этаж, где располагалась квартира Сухорощенко . Квартира как выяснилось, интересовала не только меня. Услышав мои шаги, навстречу шагнули еще двое спортсменов, близняшки сидевших в машине. Не обращая на них внимания, я протиснулся между глыбообразными, затянутыми в кожу курток плечами и поднялся этажом выше. Перебитые носы повора­чивались мне вслед, словно притягиваемые магнитом. На следующем этаже я выбрал дверь видом похуже и надавил кнопку висящего на двух проводках звонка. Лязгнул замок, дверь отверзлась на длину цепочки, и в образовавшуюся щель на меня уставился любопытный карий глаз.

       -Девочка, громко и театрально (так, чтобы было слышно внизу)сказал я, мне нужен Стенько-Разин Феофан Прокопьевич.

       - Никого нет дома, заученно ответили мне, продолжая изучать веселыми глазенками.

       -Но Феофан Прокопьевич просил меня зайти к нему, забрать ноты. Он ничего для меня не оставлял?

       - Никого нет дома,- дверь захлопнулась, и я вытер выступивший на висках пот.

       Как-то раз при подобных обстоятельствах я попросил позвать Луку Петровича и, к своему ужасу, получил его в виде маленького, сухонького старичка, долго и пытливо выспрашивающего меня, кто я такой и не учились ли мы с пим в школе. С трудом выкрутившись, я поклялся себе впредь, что самым простым именем вымышленного лица будет Евлампий, на худой конец Мефодий.

       Возмущенно бормоча под нос, я направился обратно. “Кожаные куртки” - стояли на том же месте, в тех же позах и с теми же выражениями на лицах. Моя импровизация их

Явно не убедила.