Дипломная работа

– Подстраховка, Саня! На всякий случай! Вдруг шасси сломается при посадке? Са-ань… ну я же не гопака плясать буду!

– Ладно! – рявкнул Чиж, грозно сопя, – Но смотри у меня!

– Хочешь, даже из кабины вылезать не буду?

– Из кабины… ладно уж, вылезай… только штоб жопу размять, понял? К этой… матери, я сам схожу. С пулемётом!

– С вас, Аксель Генрихович, – поворачиваюсь к капитану, – подбор нужного островка для аэродрома. Требования к длине взлётной полосы вы знаете, остальное на ваше усмотрение. Маршрут, с какой стороны подойти… ну, не буду вас учить!

Вмешиваться в дела белых своих работников британцы отучают сразу и накрепко, так что любопытных глаза мы особо не боимся. Однако же Суви, следуя поговорке «бережёного Бог бережёт», нашёл в лоциях крохотный островок, скорее даже риф, окружённый высокими скалами.

– Годится! – дал я «добро» уже на месте, и команда «Авроры» принялась выравнивать площадку, с изрядным даже запасом и превеликой тщательностью. Я этом трудовом апофеозе не принимал ни малейшего участия, и вот ни капельки не стыдно! Имею, значица, право пофилонить, как ранетый в жопу.

Взлетели под вечер, не поднимаясь высоко. Раскраска у нас маскировочная, под цвета моря и неба, но дразнить Судьбу лишний раз всё же не стоит.

Полчаса неспешного полёта, и вот мы уже у искомого острова, приземляемся на пологом склоне. Пара подскоков… остановились, и тут же, закатив «Фениксы» в кусты, завалили их срубленными ветвями.

Санька, устроив мне позицию с пулемётом, затоптался возле, вздыхая…

– Помню! – живо отзываюсь, пока он не начал говорить глупости, – Патронов и гранат, ежели што, не жалеть! Лучше смеяться потом над взорванной коровой, чем сидеть в плену!

– Угу. Ну…

– Иди, иди уже… – обняв брата, тут же подталкиваю его в джунгли и принимаюсь за самую тяжёлую работу – ждать…

* * *

Пробираясь в надвигающихся сумерках через пышную тропическую растительность, Санька небрежно отводил лианы выставленным вперёд тесаком, нырял под ветви и обходил кустарник. Выросший близ леса, он воспринимал его кормильцем, а никак не источником опасностей. А среднерусский или тропический… право слово, не так это и важно!

Да и какие могут быть опасности на Сейшелах? Дикие животные? Если только попугаи… да пожалуй, к числу природных опасностей можно отнести плоды сейшельской пальмы, весящие поболее пуда. Если свалится такое на голову, это да… с концами!

Люди? Белые плантаторы без большой нужды не выходят по ночам из дома, а чорные суеверны донельзя, и леса откровенно боятся. Они и днём-то лишний не зайдут дальше кромки леса, а уж ночью-то…

К резиденции королевы-матери Санька вышел аккурат к ночи, и некоторое время, окутанный сгустившейся мглой, стоял на краю леса, опасаясь собак. Но нет! Бог весть почему, но собак Яаа Асантева не держала.

Резиденция королевы более всего напомнила ему несколько украинских хаток, составленных буквой «П», разве что крыши более островерхие, да виднеется какое-то подобие колонн и навес над входом.

Несмотря на опустившуюся ночь, жизнь во дворе не прекращается. Виднеются отсветы то ли костра, то ли жаровни, и в этом неверном свету можно разглядеть фигуры то ли четырёх, то ли пяти человек, да слышится пение с ритмичными хлопками.

Обойдя резиденцию вокруг, Санька не заметил ни малейшего намёка на охрану, и только плечами пожал на такое небрежение. Ему, ушибленному войной с детских лет, это показалось странным. Дело, пожалуй, не столько в безопасности, сколько в самоуважении и некоем маркере, что королева-мать не сдалась.

Выдохнув несколько раз, он расстегнул кобуру револьвера и подвигал её на поясе, подгоняя под руку. Укороченный винчестер небрежным внешне хватом, и…

– Добрый вечер, – негромко поздоровался Чиж на английском, заходя во двор, – могу ли я увидеть Яаа Асантева?

Начавшийся было гомон среди слуг пожилая чернокожая дама, сидящая у костра в резном кресле, прервала одним лишь жестом. В свете костра её лицо казалось бронзовой маской старинной работы, а в бесстрастных глазах плясали отсветы огня.

Короткий поединок взглядов закончился вничью. Впрочем, передавить никто и не пытался.

– Ты не британец, – сухо констатировала женщина, всё так же не отводя глаз.

– Южно-Африканский Союз, фельдкорнет Чиж, – усмехнулся он, отслеживая краем глаза челядь. Лицо королевы матери дрогнуло на миг, и тут же стало бесстрастным, но…

… бронзовая маска пошла трещинами. Некоторое время они сидели молча, а слуги Асантева, кажется, даже дышали через раз. Две пожилые служанки, такой же пожилой мужчина, и молоденькая губастая девчонка, беспрестанно почему-то потеющая.

– Ты пришёл за мной? – спросила королева низким голосом.

– Если ты этого хочешь, – ответил Чиж, и женщина дрогнула… – Если хочешь продолжать священную войну народа Ашанти, иди за мной!

– Слуги…

– Я пришёл за тобой, – отрезал он, не желая объяснять африканцам, что такое грузоподъёмность летательных аппаратов и ограниченность мест.

– Я пойду с тобой, – королева-мать торжественно встала со своего трона, – свобода Ашанти для меня дороже всего!

Процессию ашанти, возглавляемую Санькой, я заметил или скорее…