Дипломная работа

Хапнул народишко мал-мала хорошей жизни, и вкус к эстетике появился. До уровня оперы и балета культура не дотягивается, а всё больше кино, цирк, кафешантаны… ну и театры, но это уже изыск. Впрочем, сам не без греха.

"Воспитывать вкус" пытался у себя ещё в Москве, но как-то он, вкус, не очень воспитался. В Париже если и ходил в оперу и на балет, то исключительно по служебной необходимости. И даже, если честно, не стыдно ни разу.

— Может, в карты? — вяло предложил Карл Людвигович, тасуя несколько отсыревшую колоду. По здешним канонам, в приличном обществе принято для игры чуть не каждый раз новую колоду распечатывать, даже если игра не на деньги. А у нас на "Авроре" так сложилось, что карты, даже коммерческие[i], как-то не прижились.

— А давайте, — киваю я, — Сань, ты как?

— Раздавайте, — повернулся брат, — В безик?

— Без разницы, — пожал плечами штурман, продолжив тасовать.

— Аналогично, — зеркалю я, поудобней устраиваясь на скамье.

— Ну значит, безик, — подытоживает капитан. Играем вяло, без особо азарта, перекидываясь редкими словами. Не игра, а так, руки занять от скуки, да время скоротать.

Санька правду сказал, через жопу оно всё как-то пошло! Не сказать, что вовсе уж неудачно, но символическая кочка в виде британского шлюпа, вышла знатной. Всё вроде бы и хорошо закончилось, но осадочек остался.

Как?! А вдруг и правда, сука какая-то… да на "Авроре"?! И не то чтобы разговоры пошли, а так, нехорошее немножечко промеж людей. Доверия чуть меньше стало, сердечности. А потом — пираты, и… да, здесь я отчасти виноват. Да и пожалуй, не отчасти!

Принял народ смерть виновного в акульем желудке, но не сердцем, не душой. Как наказание по Букве, но не Духу Закона. Вроде и не на что роптать, но чувствуется пусть даже и справедливость наказания, но — неправедность!

Одно на другое так и наложилось, да и ещё и раненые почитай все. Хоть по чуть, а все пострадали. В горячке, оно особо не чувствуется, а потом зашибленное колено или рассаженные о вражьи зубы костяшки пальцев, они ещё как аукаются. Ну и настроение, соответственно, не прибавляется.

Вроде и победили, но как-то криво, косо и едва ли не дуриком. Да и противник не тот, победой над которым можно гордиться.

— Двойной марьяж, — Санька выложил карты.

— Угум, — отозвался штурман, записывая очки и доставая портсигар с пахитосками.

Одно к одному, да… наложилось. Сперва об шлюп споткнулись, потом ночное нападение, и моё не самое удачное решение о посмертном наказании, н-да… Хватило бы разноса с коллективным выговором, но это я уже сильно опосля понял. Есть за мной привычка резать по живому, не раз и не два аукалось.

Сейчас стоим на якоре у одного из бесчисленных мальдивских островков. Чинимся, лечимся. Второе-Я выдаёт иногда картинки крутости нашего отдыха в будущем, но в настоящем — тоска-а…

Захолустье дичайшее, весь британский протекторат обозначен парой военных судёнышек, безнадёжно устаревших ещё лет тридцать назад. Для победы в морском бою над этим хламом, нам, пожалуй, даже "Фениксы" с торпедами в воздух поднимать не придётся, хватит и пушек "Авроры".

Остров, крохотный, необитаемый, как собственно, и большая часть Мальдив. Вокруг вода, сверху вода… сезон дождей, чтоб его! Благо, дожди здесь кратковременные и тёплые, хоть в этом повезло.

В остальном — тоска-а… Три десятка чахлых пальм, немного травы и кустарника, много песка, мало птиц и крабы. Зато корабль может близко подойти, и аборигенов нет ни на самом острове, ни на соседних. Собственно, на этом его достоинства и заканчиваются.

Но впрочем, это уже я придираюсь. Нам, точнее мне… и нужен был такой безлюдный островок в отдалении от цивилизации. Экипаж занимается регламентными работами на судне, слесаря доводят до ума мои идеи по части морской авиации и водолазного дела, и вот уж кто занят!

Готовых проектов, а тем паче сырых идей, у меня валом. Морская авиация, водолазное дело, мины, двигатели, оружие. Недавно пролезла в голову (и задержалась!) идея придумать простой и дешёвый аналог пулемёта, и чтоб производить его можно было чуть ли не в велосипедной мастерской! Ажно свербит в голове… самое ведь то для городских боё накоротке!

Дождь тем временем прекратился, и Санька сразу бросил карты на стол.

— Взлёт-посадка, — напоминаю ему.

— Пф… — но я занудствую, продолжая инструктаж. В воздухе брат перестаёт ощущать рану, отчего на эйфории может немножечко начудесить. Был прецедент. А он, на минуточку, сейчас из-за повязки одноглазый, координация в пространстве нарушена. Поэтому занудствую и…

… немного завидую. Сам я, со сломанными рёбрами, взлететь могу, но только при большой… очень большой нужде! Холстина на рёбрах накручена так, что даже дышать немножко натужно, и какие там полёты… сели-встали вдумчиво исполняю. Плавание, пробежка, фехтование… нах!

Я ж с переломанными рёбрами ещё побегать-попрыгать успел в горячке. Вон, аукается до сих пор. Болевые ощущения уже проходят, но Адольф Иванович перестраховывается, поэтому я сейчас напоминаю мумию, притом довольно-таки вонючую из-за мази.