Дискотека. Книга 2 [СИ]

Лорик, не глядя на него, резко чиркала в блокноте. Из-под кружевной наколки сверкали лаком взбитые начесанные каштановые пряди. Ленке стало смешно. Еще одна. Ну и Сережа, ну и Кинг. Король в курятнике.

Сравнение рассмешило ее еще сильнее, и она вперила туманный взгляд за плечо Кинга, стараясь сделать лицо поравнодушнее. Кинг договорил заказ, приобнял Лорика за круглое бедро в белом фартучке и стал говорить что-то очень тихо. Лорик клонила голову, подставляя ухо и, разок кивнув, ушла, поправляя фартук.

— А сердиться не надо, — наставительно сказал Кинг, расправляя плечи и откидываясь на стул, — мы с Лориком старые друзья, ну и я же предупреждал тебя.

— Хорошо, — послушно сказала Ленка, — не буду сердиться.

Мысленно проговаривая совсем другие реплики, впрочем, без насмешек и язвительности, просто — другие. Какие сказала бы настоящему своему, которого не надо бояться, и у которого не будет тыщи баб на каждом углу.

— Что там у вас с Семачки? Расскажи, — попросил Кинг, — пока еще принесут. А дома нам было некогда, правда, здорово, Леник? Только кончать отказалась, меня это беспокоит. Хотя, ты еще маленькая, не доросла до нормальной женской сексуальности. Так что, беспокоит, но не сильно.

Ленка опустила лицо, к щекам кинулась горячая краска. Манера Кинга говорить вперемешку о вещах обыденных и самых тайных выбивала ее из колеи, он это понимал и веселился временами. Но не обидно, и это тоже ее удивляло.

— Пашка нас записал. Я тебе говорила.

— Угу помню. Я прикидывал, себе, что ли, взять на вооружение. А после отдать на дискарь, пусть крутят. Ладно шучу, что там дальше?

— А Викочка после несколько раз спрашивала, странно так. А не говорила. Ну и потом оказалось, она знала, через Валеру Чекица. Пашка козел ему прокрутил запись. А Чекиц у него переписал втихаря. Ну и Семки слышала, как он ее крутил. А мне потом сказала, что не поняла, я это или похоже просто. И не стала рассказывать, и вместо этого накинулась на меня, вот ты с секретами, сама виновата, если бы мне сказала, то я тебе сказала бы в ответ. Сереж, да ну. Когда рассказываю, получается какая-то каша. Как будто это все ерунда. Но это же не ерунда!

Кинг покивал задумчиво, сплетая пальцы с двумя тяжелыми перстнями. Один золотой печаткой с черным агатовым квадратом, другой с гравированным в золоте вензелем. За соседним столом громко смеялся столичный парнишка, развлекая свою столичную фотомодель, а та улыбалась, трогала пальцами черные волосы на висках и посматривала, как Ленка говорит, а Кинг слушает. Магнитофон завывал про вишни в саду у дяди Вани.

— Не ерунда. Конечно. Есть такие необратимые вещи, Леник, была ты девочкой, а стала вот женщиной, де факто. Но с другой стороны, а не наплевать ли тебе на то, что случилось именно так? Не позволяй обстоятельствам себя ломать, поняла? Особенно таким, необратимым. С другими вообще справиться, как в два пальца поссать. А с этими сложнее. Но тем крепче станешь. Анекдот знаешь, про похуиста?

За Ленкиной спиной кто-то возмущенно прокашлялся. Она повернулась и сразу отвернулась снова, покраснев. Там сидел толстый дядечка, видимо с маленькой дочкой, кормил мороженым. — И сок в круглом тонком стакане.

— Не кричи, — шепотом сказала Ленка, — давай анекдот.

Из угла шла к ним Лорик, несла поднос с тарелками, засыпанными оборчатыми листьями салата.

— А правда, что вам все-все похуй? — шепотом рассказывал Кинг, наклоняя к Ленке стриженую, вкусно пахнущую лосьоном и чистыми волосами голову, — да, абсолютно все. И деньги похуй? И деньги. И машины? Угу. А бабы? Бабы, пожалуй, не похуй. А-а-а, вот видите, значит вам не похуй! Да мне похуй, что вы обо мне думаете.

Лорик сунула поднос на край стола, кисло глядя на хохочущую пару.

Воюя с ножом и вилкой, Ленка спохватилась:

— Сережа, не надо Семачки. Не хочу, чтоб она про нас знала с тобой.

— Вот блин, а я думал, подружки, расслабишься, не будешь стесняться. Уедем далеко, на дикий пляж, купнемся голые. Два пацана, две девочки. Чисто рай.

— Ты что! — перепугалась Ленка, — голые с Семки? Да никогда. Тем более, что она…

— Что она? Чего замолчала? Ну, говори.

— Да ничего.

Но Кинг отобрал у нее вилку с наколотым куском мяса, сунул себе в рот.

— Колись, а то сожру и антрекот и эскалоп, поедешь обратно голодная.

— Да она на тебя глаз положила, давно уже. Я вообще удивляюсь, что она еще не прибегала к тебе, под двери.

Ленка замолчала, глядя на довольное лицо Кинга. Тот дожевал мясо и сминая в пальцах салат, отправил в рот.

— Прибегала, — потрясенно догадалась Ленка, — черт, вот же Семки, она к тебе сама приходила, да?

— Не вибрируй. Было да. Я домой шел, она меня на лавке ждала сидела.

— О-о-о… На лавке. Как Пашку, значит, выпасала.

— Поздоровалась, плела что-то, про тебя кстати. Что ей надо передать от тебя что-то там по секрету. Мол, пойдем наверх, в квартиру, и я там расскажу. Да чего ты отморозилась так? Леник, я же тоже не мальчик. Глазки у нее хитрые. Я сказал, что у меня в спальне герла, или тут говори, или гуд бай. Ну она нос задрала, посмотрела эдак, со значением. И ушла.