Дискотека. Книга 2 [СИ]

— Ты чего? Под дых прямо. Да что такое?

В голосе такое искреннее было удивление, что Ленка растерялась, не понимая, как объяснить. Странное дело, когда сидела дома одна, ждала, то сотня слов в голове выстраивались в нужные фразы, такие правильные — вовремя вопросительные, вовремя насмешливые или удивленные, или полные мягкого упрека. А сейчас стоят, оба тяжело дышат, и она молчит, потому что в голове сплошная каша. Будто она какая-то квочка и вместо слов одни кудкутахи.

— У меня месячные, — сказала вдруг Ленка неожиданно для себя самой, — должны быть. А нету.

Пашкино дыхание стало тише, и, помолчав, он уточнил уже совсем другим голосом:

— Когда? Должны быть когда?

Ленка всего секунду подумала. О том, что взаправду — через день. А может и через два. Но куда ж отступать.

— Вчера еще. И вот.

Замолчала, ожидая, что скажет, и тихонько радуясь, что его руки больше не лезут под свитер. Но тут же захотела, чтоб обнял и стоять так, совсем рядом, пусть дышит в макушку, держит. Сказанные слова немного испугали ее саму, она продлила их в близкое будущее, снова пугаясь и думая — а вдруг…

— Да рано еще волноваться, — бодро сказал Пашка. Не обнял, а стал хлопать себя по карманам, — черт, сигареты кончились, курить охота.

— Рано, — медленно повторила Ленка.

За стеклянной мутной прорехой кто-то прошел, потом пробежал, удаляясь, выматерился длинно и горько. Вдалеке еле слышно лаяли собаки и вдруг заорал дурной петух, верно проснулся в курятнике в частных домах. У Ленки мерзли ноги в легких домашних тапочках. Она переступила, не чувствуя пальцев, но не обращая на это внимания.

— Подожди. Волноваться. А почему? Ты же сказал, нормально все. Что ты знаешь, как.

— Знаю, — согласился Пашка, — да не бери дурного в голову, все нормально, Ленусь, у тебя курить не тут?

— Я прочитала, — похоронным голосом вспомнила Ленка, — в энциклопедии, что ну… прерванный акт, что все равно можно залететь. Если без презерватива. Если…

— Какой там акт, — рассердился Пашка, — да полминуты все было, тоже мне акт. Не шугайся ты. Ну, мало ли, у тебя что, никогда задержек не было? Прям вот день в день красные флаги, да?

— Были. Точно, были, — от его сердитого голоса Ленке стало спокойно и она выдохнула, отпуская напряжение в животе, а то оказалось, так стиснуло ее всю, будто хотела заставить все, что внутри, заработать как надо. Чтоб прямо сейчас вот…

— Фу. Я совсем уже испугалась, — она сама шагнула ближе, просунула руку под Пашкин локоть, — и замерзла. Тебе принести покурить? Я быстро.

— Дома покурю, — Пашка коротко обнял ее, поцеловал в спутанные волосы, и отпустил, поправляя на Ленке куртку, одернул ей подол.

— Беги уже спать, Ленуся. И я пойду.

— Да, — потерянно сказала Ленка, — да.

Замолчала, мысленно понукая, ну скажи, скажи, что увидимся и когда, чтоб я не спрашивала, как дурочка, снова и снова. Чтоб я могла жить, а не сидеть у окна, глядя на штору, и подпрыгивать от каждого телефонного звонка!

Но Пашка блеснул зубами и повернулся уходить. Разбитая пружина на двери проиграла гулкую музыкальную фразу, знакомую наизусть. Потянулся внутрь холодный ветерок, пахнущий таким же холодным цветочным медом.

— А когда ты придешь? — не выдержала Ленка.

Пашкины плечи поднялись и снова опустились, еле видные на поблескивающем темном стекле. А на лице не было видно ничего — все оно в тени.

— Я позвоню. Ну и или подскочу сам, когда посвободнее буду. Пока-пока.

— Я вдруг уйду. С девочками. Или дела какие, — заторопилась Ленка, шагнув за ним следом, чтоб не кричать в ночном подъезде.

— Перезвоню, — утешил ее Пашка, — спецом наменял двушек полный карман.

Дверь простонала и хлопнула. Ленка еще послушала, но за стеклом было тихо, Пашкины кроссовки — это не женские каблуки, что стукают на всю округу. И она медленно поднялась по семи ступенькам, тихонько открыла дверь в квартиру. Из кухни сочился через матовое стекло неяркий свет, это в ванной горела лампочка, чуть-чуть освещая кухню. Ленка открыла двери в ванную, стараясь не шуметь, умылась, рассматривая себя в маленьком зеркале. Наверное, Пашка решил, что она зануда. Такая как все, про которых пацаны рассказывают смеясь, что проходу не дает и таскается следом, везде. Ленка всегда тоже посмеивалась несколько свысока и думала, ну уж она-то не такая и никогда-никогда. И правда, не бегала за парнями, хотя влюбиться, как в Ганю, могла. Но не изводила звонками и разговорами, а наоборот, пряталась по углам, боясь оказаться навязчивой дурочкой.

Она повесила полотенце, прислушиваясь, кто там в кухне. Если папа, курит, то можно выйти и будто бы попить воды, то се. Вдруг получится поговорить. Но из кухни никто не кашлял, так что нет, не отец.