Дискотека. Книга 2 [СИ]

Девочки не ответили, молча сидели на заднем сиденье, и в длинном зеркале отражались два темных лица с блестящими в уличном свете глазами.

На одном из поворотов, когда уже почти приехали, Оля, приваливаясь к Ленкиному плечу, сказала трагическим шепотом:

— Моя сумка. Где сумка моя?

У Ленки заныло под ложечкой. Ее сумка висела на плече, хотя в сторожке у Вадика не было так, и не помнит, когда именно нацепила снова. А вот Олина…

— У тебя там ключи?

Оля покопалась в кармашке куртки, звякнула, помотала головой.

— Тут. А сумка?

— Приехали, — сказал шофер несколько напряженным голосом, — вылазьте давайте.

Подумаешь, гордо подумала Ленка и быстро выбралась из «Волги», пусть не боится, что они попросят его везти обратно, а после еще раз обратно.

Поднимаясь на свой пятый этаж, Оля еще пару раз спрашивала о судьбе своей сумки, и услышав Ленкин невнятный ответ, погружалась в раздумья.

Вволю наковырявшись в замке (Ленка уже примеривалась к ступеням, решив, что спать им сегодня на лестнице) Оля открыла дверь и ворвалась в пустую квартиру. Ленка вошла следом, закрывая и слыша, как подругу тошнит в туалете.

— О-о-о, — Рыбка вышла, качаясь и вытирая лицо дрожащими руками, — вот черт, я не могу. Постелить я.

— Чего?

— Спим, — ответила Рыбка и, дохромав к дивану, рухнула ничком, стряхивая с босых ног стукалки.

— Оля, — Ленка потрясла ее плечо, — а завтра? Твои когда будут?

У нее снова кружилась голова и к горлу подкатывала тошнота, а еще болел живот, надо же пойти в сортир, вспомнила она невнятно, поменять там, всякое, а то протечет же на штаны.

— Ложись уже, — простонала Оля, — вечером они. Та спи уже, Малая, вечно с тобой морока!

— Со мной?

Ленка возмущенно покачалась рядом с диваном, убрела в туалет, что-то там автоматически совершая и ведя со спящей Рыбкой гневный диалог, о том, кто кому еще морока! Вернувшись, ушла к Рыбкиной тахте, взбила подушку, одетая, укуталась в одеяло. И тоже заснула, проваливаясь в черные с желтым пятна, среди которых гремела собачья цепка, ходил Вадик, поддавая ногой мятую миску, плескала зеленая вода, расчерченная решетчатой ржавчиной.

Глава 21

На следующее утро мрачная Ленка болталась в набитом автобусе, морщась от противного вкуса во рту, клонила к плечу голову, гудящую, как пустой казан, и мысленно ругала Олю Рыбку, с сердитым раскаянием понимая, ругать нужно и себя тоже. Это ведь она развела панику и поволокла полусонную подругу из сторожки, забыв прихватить сумку, а свою-то повесила на плечо, не растерялась.

И куда они все едут, раздражалась Ленка, пытаясь удобнее встать между двумя совсем неудобными бабками, одна из которых везла пучок саженцев с царапучими ветками над мешковиной, а другая живой мешок, в котором придушенно клохтали куры. Воскресенье, ясно, что едут с базара, и конечно, по своим весенним домам с огородами, где нужно копать, сажать и разводить этих самых курей.

Больше всего Ленке хотелось вернуться домой, тихо радуясь, что мама не позвонила вечером Рыбке, и не устроила панику из-за того, что до двух ночи трубку никто не брал. Закрыться в своей комнате, съесть сразу две, нет, три таблетки анальгина и упасть, и заснуть.

Но получилось по-другому. Рано утром, часов около восьми зазвенел телефон, Оля, кашляя и стеная, прошлепала в коридор, о чем-то невнятно поговорила и вернулась в комнату, громко разбудив Ленку известием, что предки уже едут, скоро будут, и нужно срочно готовить жрать, — везут сестриных спиногрызов в гости.

— Лен, — умоляюще фокусируя на подруге косящие глаза, спохватилась Оля, — сумка, Лен! Ты поедь, забери, а? у меня же там косметичка, и блокнот, телефоны все! И кошелек там.

— Пустой все равно, — без надежды попробовала защититься Ленка, понимая, все равно придется поехать, — и еще там этот жуткий. Ну как его?

— Стасик! — Оля сморщилась, продирая щеткой волосы, — нет, Толик?

— Владик, — неуверенно сказала Ленка, сидя на тахте и стаскивая вельветки.

Оля подняла перед собой щетку:

— Вадик! Точно! А ты чего штаны снимаешь? Без штанов поедешь?

— Пузо устало. Всю ночь спала с пуговицей, посижу хоть пять минут.

— Всю ночь, — усмехнулась Оля, хватая ватку и резкими движениями протирая лицо лосьоном, — та сколько той ночи, с двух наверное, и вот, до семи, охо-хо, толком и не спамши мы, совсем себя загоняли. Жрать будешь?

Ленка содрогнулась и отказалась.

Теперь жалела, конечно. В зыбком автобусе пахло деревней, потом и куревом. Она совсем укачалась, ее тошнило, но вдруг вспомнила, а если бы не пришли месячные, точно повесилась бы, решив, что это токсикоз. И улыбнулась. Все-таки жизнь не так плоха, особенно весной, особенно когда-то что-то складывается, даже если не все.