Дискотека. Книга 2 [СИ]

Но даже быстрая мысль о Панче не помешала тому, что все вдруг становилось на места, почему-то. И Кинг, который сидел и смеялся, с удовольствием разглядывая ее белые волосы облаком, и плечи под клетчатой рубашечкой, был таким — настоящим, как надо. Она подумала о широкой постели, его постели, в которой Ленка проснется, совсем свободная, от всего, и это будет их собственное королевство…

— Мне нельзя, — ответила, держа пальцы на горячей чашке, — у нас дома телефон, не работает. Мама волнуется. Побежит еще в милицию. Я бы хотела, Сережа. Но сегодня никак.

Спокойно соврав про телефон, подняла чашечку и отпила густого сладкого кофе, горячего, но не обжигающего. Как надо.

Темные брови поднялись, серые глаза снова медленно прошлись по ее лицу, и она не отвернулась, улыбаясь в ответ.

— Вот как, — протянул Кинг, тоже держа чашечку, — значит, свершилось и случилось. И кто счастливчик?

— А ты как понял?

— Легко понять, Леник. Другая стала. И я тебе вот что скажу. Из тебя такая получится женщина, ох, заяц, даже подумать страшно.

— Ага, уж ты так испугался. Всем, наверное, это говоришь.

Сережа поморщился, останавливая ее поднятой перед собой ладонью.

— А не надо этого, как у всех. Ты странная, вот и будь такой. Поняла?

Вот что, поняла Ленка. Вот откуда это, что почуяла. Тут ей можно быть такой, какая она есть.

— Сережа, я не всегда бываю странной, — она пожала плечами и засмеялась. Так было хорошо смеяться, тут с ним, — я бываю самой обыкновенной. Это ведь тоже я?

Он перестал улыбаться и посмотрел опять, очень внимательно. Ленка все же смутилась и ладошкой помахала перед своим лицом:

— У меня на носу муха? А рожа не в семачках?

— Что? А! — он расхохотался, упирая в пол босые ноги.

Они медленно шли мимо желтых окон, под ветками деревьев, а сбоку проезжали редкие машины, пробираясь к поворотам в длинные дворы. И Ленка, кивая в ответ на какие-то Кинга вопросы, старалась не вспоминать о последних десяти минутах, когда уже выпили кофе, и он ушел в комнату, вернулся, застегивая новенькие джинсы «Монтана», дорогущие, а она выдохнула, радуясь, что все так спокойно и уже домой. Встала, поправляя волосы и протягивая руку за сумкой. И тут он ее обнял, прижимая к груди, мягко, но сильно. Сказал в макушку, уверенно подталкивая в комнату, где белел из темноты угол разостланной широкой постели:

— Ну, как я тебя отпущу, а? Такую вот. Ведь сама прибежала, Леник…

Он был такой большой, по сравнению с ее ростом, голос шел сверху и еще она слышала его ухом, мягко прижатым к распахнутой коттоновой рубашке, и ее шаги путались с его шагами. Она испугалась, чутко прослеживая обостренными нервами, что сейчас можно, а чего никак нельзя, поняла — нельзя вырываться и закричать нельзя, а может ей и не хотелось. Но смутно цепляясь за мысль, есть ведь и другие способы отвертеться, попыталась.

— Сережа. У меня сейчас, вот только что. Из-за моего парня. Задержка. Да подожди, минуточку совсем. Две недели. Ну, представь.

— Испугалась, да? — голос был ближе, оказалось, они уже снова сидели там, на простынях, а торшер выключен, в окно, которое на балкон, льется неяркий белесый свет, квадратами на пол и подушку. Свет упал на ее лицо, потому что голова — на подушке, а потом стемнился, закрытый его головой над ее лицом.

— Плохо, — сказал Сережа, — бедная Леник, плохо, и у меня нет резинок, вот незадача.

Она попыталась подняться, внимательно следя за своими движениями, чтоб не дергаться резко, потому что испугалась не того, что может случиться, если она подчинится, а того, если вдруг вырвется. — Он станет другим. Таким же, как пакостно мудрый Пашка, или Бока с его ухмылочкой, Чипер с угрозами… А она останется совсем одна. Без никого. Этого она не хотела, никак не хотела и не могла ему позволить. Поднимала голову мягко, чуть отводя в сторону, положив руку на его горячий бок над ремнем джинсов.

— Не надо, — сказала шепотом, снова откидываясь под уверенным нажимом сильной руки, — Сережа, ну…

— А можно и по-другому, — ответил он, и Ленка услышала, в тишине темной комнаты, разбавленной совсем далекими звуками, лаем собак, неясным шумом автомашин, а еще телевизор где-то…, тихо, но так четко — металлический шепот молнии на его джинсах. И руки на ее плечах.

— Никакого риска, маленькая. Ну? Да не бойся, я осторожно. В первый раз, да?

Мимо проехала машина, свет проплыл, показал и уплыл дальше, свернул за угол.

— Так и сказал? — сильная ладонь сжала ее пальцы, встряхнула, — эй, о чем задумалась?

— Что? Да. Что ему нужно иногда одному. Характер…

— Поверила?

Он шел ровно, уверенно, иногда поворачивал к ней белеющее в сумраке лицо. Ленка покачала головой. Очень хотелось вытереть рот, но правая рука была у него в пальцах, а левая на ремне сумки.

— Нет.

— Правильно. Это общая отмазка, Еленик. Морду вдохновенную, ах, я такой весь непонятый, ах мне нужно одному. Если хоть раз такое сказал, гони на хуй. Поняла?

Она промолчала. И Кинг, шагая и сжимая ее пальцы, засмеялся.

— Ерунду говорю. Насчет гони. И наплевать. Знаешь почему? Я завтра в аптеку. Резинки будут. Тебе позвоню и встретимся.