Дитя Бунта

— Не надо умирать, Dearg. — С непонятной мне грустью проговорил он. — Накинь плащ и садись в машину, на улице льет дождь. Прокатимся.

— Куда, могу я узнать?

— Скоро узнаешь.

Мне все равно. Хоть обратно в Ферт-оф-Форт, где до сих пор содержат Елену. У нее не будет хозяина. Она подписала согласие на передачу властям Шотландии — для судебного процесса за убийство полицейского-человека.

Едва мы вышли за порог, к нам с повизгиванием кинулся Харт, но затормозил на ходу, вспахав гравий дорожки лапами: видимо, почувствовал настроение хозяина и его трофея, отнюдь не игривое.

— Не сейчас, Харт. — Сказал Палач, на ходу потеребив лобастую голову волкодава каким-то рассеянным движением.

Пес лизнул его руку и тоскливо уставился на меня, словно требуя опровержения нетипичному поведению хозяина. Ничего я не могу опровергнуть, милый мой псина. Я даже не знаю, вернусь ли я на виллу или вообще куда-либо еще.

Дроу помог мне сесть в «Валькирию» и по пути не произнес ни слова, сосредоточенно глядя на дорогу. И на меня он не смотрел, как будто на пассажирском сидении не было никого. Поездка была совсем короткой, что-то около пятидесяти с небольшим миль, и маршрут мне, в общем-то, знаком.

У меня заныло сердце, когда впереди показался городок Бремор, выстроенный заново после того страшного землетрясения. Сказать, что мне это не понравилось, означало не сказать ничего.

Зачем мы тут?! С замиранием сердца я следила за указателями.

Кладбище.

С тех пор, как миром начали править эльфы, человеческие кладбища сильно изменились, превратившись в колумбарии по подобию эльфийских. Так было и здесь: вокруг здания церкви веерами располагались стены с нишами для урн. Между ними росли деревья, а вдоль живых изгородей были посажены цветы. Здесь нашли последний приют и те, кто не смог пережить землетрясение, в одночасье уничтожившее городок. Эльфийский храм — через дорогу. Там такой же колумбарий, только для эльфов.

Сейчас же, благодаря открытию папы и работам Мэтисона, никто не должен стать внезапной жертвой. Биологический индикатор предскажет очередную отрыжку Сопряжения Миров часов за тридцать, что позволит организовать эвакуацию в самое кратчайшее время, сохранив жизни и людей, и эльфов.

Два часа пополудни. Мелкий, сеющийся клубами воды дождь. Серо, промозгло, неуютно. Около церкви и раскрытой калитки колумбария — никого.

Эльф остановил машину на пустынной парковке у церковной ограды, молча запустил руку куда-то под сиденье и достал… черный зонт. После этого устремил на меня свой бирюзовый взгляд, уже непроницаемый, как обычно:

— Иди, Dearg. Попрощайся. Левая аллея, второй блок, третий ряд… Эван Барнетт и Джеймс Барнетт, они рядом. Твои родные решили похоронить прах тут, чтобы было, кому присматривать. Иди, я подожду здесь.

Что?! Он разрешает… Даже если потом придушит тут же, в машине, я безмерно благодарна за эту возможность!

— Спасибо. — Едва слышно пробормотала я, схватила предложенный зонт и выскочила под мелкий противный дождь, не дожидаясь, пока эльф откроет мне дверь. Здесь никого нет, чтобы стать свидетелем неправильного поведения игрушки полковника Оустилла.

Ветер не дал мне раскрыть зонт. Задыхаясь от дождевой пыли, летящей в лицо, я бросилась в левую аллею, между двумя веерами стен из розового мрамора; веерами, носящими холодное безразличное название: блоки. Плакали каплями дождя тисы, жалостно шелестела под порывами ветра живая изгородь из кустов шиповника. Трепетали огоньки негасимых круглых лампад в нишах. Красивое и печальное место, где, кажется, ничего не напоминает о смерти, кроме этих ниш с именами…

Я сразу нашла то, что искала. То, о чем должна была позаботиться сама, как любящая мать и примерная дочь. Второй блок, третий ряд. Пальцы уже скользили по буквам имен, пытались тронуть голографический штамп фото, на котором папа держит на коленях Эвана… Кларисса, Ирвин, спасибо, вы все сделали за меня. И, как ни крути, спасибо Оустиллу, позволившему забрать прах после кремации…

Я не знаю, сколько я простояла около стены колумбария, и даже не помню, о чем тогда думала, и не чувствовала холодных капель, стекавших за ворот плаща. И не слышала шагов эльфа. Его руки кое-как разжали мои заледеневшие пальцы, все еще сжимавшие бесполезный зонт. Теперь зонт надо мной раскрылся. Оустилл стоял рядом, его одежда и белые волосы были припорошены мелкой водяной пылью.

— Пойдем в машину, Айли. — Ласково позвал он, обнимая меня за плечи свободной рукой. Ты простудишься.

Мы вернулись в «Валькирию» в тот миг, когда внезапно прекратился дождь, а из просвета между тучами упал на мокрые тисы и розовый мрамор луч солнца, которому нет дела до смерти и скорби. Жизнь продолжается.

Эльф не спешил запускать двигатель. Опять покопался где-то, теперь в «бардачке», вынул оттуда пачку бумажных полотенец и протянул мне:

— Чего только не найдешь в чужом авто.