Дитя Бунта

По смутным воспоминаниям, я не только глупо хихикала, я даже пинала Оустилла под столом! Я назвала его сантехником, потому что в голове неожиданно возникла сцена из соответствующего фильма! Да, иногда смотрю такое, я одинокая женщина, могу себе позволить! Сравнить полковника с подобным персонажем показалось мне дико забавным. Кроме того, я чувствовала невероятно сильное возбуждение, воспринятое мной, как нечто само собой разумеющееся. Потом, кажется, веселье в бирюзовых глазах лорда дроу сменилось беспокойством, а потом… По-моему, я уснула прямо на столе. Ужасно стыдно.

То, что случилось позже, поставило меня в некий психологический тупик. Страшный сон, превращающий мой разум в тугую спираль ужаса — словно змея перед броском. А потом… теплые мужские руки трогали меня, гладили, ласкали — мягко и ненавязчиво, как будто стряхивая остатки чудовищного кошмара. Палач что-то говорил, я не вникала в смысл фраз, но голос его звучал успокаивающе и очень убедительно. Специально он меня накормил этими ракушками с каким-то наркотическим эффектом, или случайно так вышло, но остатки возбуждения вспыхнули с новой силой, подкрепленной давно забытым мной чувством — близостью мужского плеча.

Рядом было не только плечо. Целых два мощных плеча, широкая грудь со шрамом с левой стороны, — в области сердца, — сильные руки… Да и все теплое и живое мужское тело, излучающее невидимые токи желания — оно так близко, что кажется вполне естественным взять, да и прижаться к мускулистой груди со шрамом.

И ведь не скажешь, что силой брал!.. Если бы я хотела сопротивляться по-настоящему, я бы это сделала, не сдаваясь до последнего! Вспомнила, как он меня трогал там, на гауптвахте, вспомнила реакцию своего тела и… дала позорным образом. Сама дала, да так, что хватило нажима его пальцев, чтобы испытать блаженство, только раздразнившее мой аппетит, но никак не удовлетворившее полностью! И, кажется, второй раз не очень-то насытил самого Оустилла…

У меня не было секса три года. Дело в этом, и только в этом, а еще в хитрых устрицах, которые подсунул мне остроухий гад! Больше к ним пальцем не притронусь! Надеюсь, ему не придет в голову насильно кормить меня ими с рук?!

Представив соответствующую картину, я вздрогнула — и не от отвращения, а оттого, что снова почувствовала, как набухает низ живота. Что ты со мной сделал?!

— Я тебя ненавижу. — Наполовину искренне сказала я, тут же почувствовав всю нелепость собственной фразы и уткнувшись носом в скорпиона на плече полковника, чтобы хоть как-то скрыть замешательство.

Вообще же я так устала скрывать свои мысли — от соратников по Сопротивлению, от случайных людей среди повстанцев, к которым порой питала отвращение, от дознавателей на допросах! Что мне скрывать сейчас, да и надо ли?

И все мысли кружились около нескольких малопонятных мне вещей. Фактический смысл вечернего разговора сводился к следующему: добро пожаловать в рабство. Ни больше, ни меньше!.. Я не могу постичь нюансов и тонкостей эльфийской морали, которая порой так далека от человеческой и даже может идти вразрез с традициями и мотивами поступков. Владыка Темных заменил грозящий мне и другим женщинам смертный приговор вот на это. Кроме Луизы! Но, да простит меня Господь, я не испытываю сожаления о том, что ее больше нет… Скорбят по ней только родители и брат, Алекс, который сам сейчас в тюрьме, но за ним нет ни одного убийства эльфов. У Луизы была связь с одним из дроу, перешедшим на сторону Сопротивления, бывшим грабителем банков… Где он, жив ли сам?..

Сейчас Палач со мной более чем мягок. Только ли в моей внешности дело, только ли в физическом влечении? Нет, не думаю. Никто не помешал бы полковнику отыметь меня где угодно — начиная от помещения для допросов и заканчивая гауптвахтой. Никто бы и слова не сказал…

Казнены только те, кто бесчинствовал в эльфийском квартале Абердина и других местах, и полковник ничуть не ошибся в своей оценке этих личностей. Если он не солгал о судьбе остальных, то практически все из арестованных живы. Не могу ли я как-то повлиять на их участь?!

По поводу известия о том, что мертв Уэсли, я тоже испытывала спорные чувства.

Этот сорокалетний мужчина обладал огромной силой внушения и способностью вести за собой — не в пример мне или кому-либо еще. Прекрасный организатор, ловкий конспиратор, человек с двойным дном и многими секретами. Им можно было восхищаться и бояться его — в равной степени. Я тоже восхищалась и боялась, потому что он никогда не был искренним до конца. Во всех его словах и поступках угадывался скрытый смысл. В достижении цели Уэсли не останавливался ни перед чем… Именно у него были контакты с английским Светлым эльфом по прозвищу Мун — Лунный.