Дитя и болезнь. Неведомый мир по ту сторону диагноза

Начало нового понимания. Мы уже говорили о том, что болезнь часто воспринимается и родителями, и детьми как задача, порой неразрешимая, а потому невыносимая. Перемены, которые сопутствуют ей, — зло, ведь они разрушили прошлое и настоящее, уничтожили прежний порядок жизни. «Чтоб ты жил в эпоху перемен!» — китайское проклятие как раз об этом…

Лишь сориентировавшись в новой ситуации и признав, что жизнь хотя и стала другой, но продолжается, мы сумеем найти новый путь развития в условиях болезни. Вспомним, что и митрополит Антоний Сурожский в своих рассуждениях о кризисе говорит о нем как о возможности, которая дается человеку. Его слова перекликаются с размышлениями Федора Тютчева:

Блажен, кто посетил сей мир
в его минуты роковые,
Его призвали всеблагие,
как собеседника на пир![45]

«Роковые минуты» — это время больших, часто резких перемен, как и тяжелая болезнь, переворачивающая жизнь ребенка и его близких. А значит, он — потенциальный собеседник «всеблагих». Но ведь собеседник на пиру богов находится не на земле, а на возвышении, он поднят над происходящим. И вновь мы сталкиваемся с противоречием: с одной стороны, ребенок чувствует, что находится «на дне», а с другой — получает возможность оказаться выше случившегося. Но это противоречие снимается, если разницу между земным «дном» и небесным «пиром», между горним и дольним представить себе как путь, таинственный и трудный, которым идет человеческая душа в страдании. Таинственный, потому что нет методички о том, как пережить время болезни, как нет и не может быть «руководства по жизни». Однако у нас есть нечто другое, несравнимо более ценное, — образ жизни. Болезнь стесняет ребенка, лишает его свободы, задает жесткие рамки. Но там, внутри рамок, очерченных недугом, возникает не просто новое жизненное пространство, там рождается иной образ жизни. Ребенок многого лишен. Болезнь ограничивает его жизнь по части возможностей «иметь». Он не может остаться дома, у него нет друзей, здоровья. Но «иметь» — это земная горизонтальная категория. Мы обладаем окружающим миром и берем у него все, что нам нужно для жизни. Однако богатым будет не тот, кто много имеет, а тот, кто может довольствоваться имеющимся. Ведь иногда чем больше мы берем чего-то извне, тем меньше остается нас самих, настоящих. Потому что теряется чувство меры.

Болеющий ребенок не может брать от жизни так, как это делает здоровый, но часто от этого он становится богаче. Нищие духом свободны для высшего. Найти новый образ жизни в трудных условиях ребенок и близкие могут, только поднявшись по этой вертикали в мир высших ценностей и смыслов. Возможность такого подъема остается всегда. Ведь каждый из нас есть образ, имеющий возможность стремиться к Первообразу[46].

Если внутри границ, заданных болезнью, начинается движение по вертикали, то происходит в буквальном смысле возвышение жизни. Давление обстоятельств, ограничивая, одновременно выдавливает человека из обыденности, приподнимает над прежней реальностью. Изоляция оборачивается возможностью. Она дает уникальный шанс по-новому взглянуть на окружающий мир, а главное — прожить этот период. Ребенок может быть в этих условиях.

Помните затерянный мир, созданный писателем Конан Дойлем? Плато, возвышавшееся над равниной, изолированное от всего, что его окружало, сохранило уникальные формы жизни. Мир болеющего ребенка тоже не виден на фоне повседневной суеты, потому что он находится над ней. Сторонний наблюдатель, взглянув по горизонтали, увидит лишь стену, которая может стать разделяющей стеной непонимания. Упершись в нее взглядом, мы не разглядим никого. Только подняв голову горе, вверх, к небу, мы увидим обитателей этого мира. Одновременно и близких, и таких далеких.

Глава 4. Мы и они

Будьте готовы к тому, что люди перестанут вас понимать.

Болезнь — это в первую очередь проверка на «прочность». Не только для вас, но и для вашего окружения.

Наташа

Как складываются отношения болеющего ребенка с окружающим миром людей? Во время тяжелой болезни эта часть его жизни тоже меняется — разрыв, о котором мы уже говорили, касается и человеческих отношений. Происходит он одновременно с началом лечения, но осознается медленнее, чем разрыв во времени и в привычном пространстве. От этого он, правда, не становится менее болезненным. Назовем его «Мы» — «Они».