Дитя подвала

Голос Артура был вкрадчивым, и Малышев неосознанно поймал себя на мысли, что именно с такой интонацией он начинает допрос задержанных, которые не желают идти на контакт, хотя собранных улик достаточно для того, чтобы упечь их за решетку…

– Что ты имеешь в виду, черт тебя подери? – процедил он, снова плюхаясь в кресло.

– Я видел, – тихо сказал Артур. – Видел и слышал. Как ты поднимал на нее руку.

– Заткнись! – зашипел Сергей. – То, что между нами было, не имеет никакого отношения к тому, что случилось, маленький говнюк!

Артур хмыкнул:

– Может, я говнюк, но далеко не маленький. Впрочем, учитывая присланных крыс… вряд ли ты стал бы так заморачиваться.

Он приблизился к отцу вплотную, и Сергей мог разглядеть его тонкое лицо с темными пронзительными глазами. На губе, проколотой блесной, белел клочок пластыря.

– Ты хочешь, чтобы я преподал тебе еще один урок? – спросил Малышев, чувствуя, как все его нутро распирает от колючего бешенства. – Ты хоть слышишь себя, кретин?!

– Я просто подумал, что вы уже давно не ладили, – все так же тихо продолжил Артур. – И если бы ее не стало…

Договорить он не успел, отпрянув от увесистой оплеухи, которую наотмашь влепил ему отец. На мгновение Артур сгорбился, в его глазах мелькнул страх, и Малышев со злорадством отметил, что вся напускная невозмутимость его сына растаяла как дым. Сейчас он был тем самым Арчи, которого он знал всегда. И взгляд у него был таким, как тогда, когда Сергей затягивал на голове сына леску, все глубже и глубже погружая крючок в его губы… Затравленный, испуганный взгляд жертвы.

– Еще одно слово, и я изобью тебя прикладом, – с угрозой произнес Малышев. – Ты что, правда считаешь, что я способен это сделать с матерью?!

Артур молчал, глядя на отца с плохо скрытой ненавистью.

– Иди в свою комнату и ложись спать, – приказал Сергей. – Утром чтобы ноги твоей тут не было. Если надо, я дам денег. Снимем тебе квартиру на время…

– У меня все есть, – прошелестел Артур.

Он бесшумно скрылся в комнате, и вскоре Сергей с облегчением услышал, как скрипнули пружины дивана.

Он молча сидел в кресле, снова и снова, будто карты, перебирая в памяти события последних дней. Мысли путались, плавно сталкиваясь друг с другом и переворачиваясь, голова мужчины склонилась на грудь, с уголка губ потянулась нить слюны.

Сергей снова спал.

А спустя несколько минут пружины дивана вновь скрипнули, и в дверном проеме появился Артур. Он смерил отца ровным, внимательным взглядом, после чего неслышно прошел в коридор и сел прямо на пол. Из кармана куртки он извлек скомканный колпак с оранжевым помпоном. Натянув головной убор на голову, Артур снова взглянул на спящего отца. Теперь в его глазах полыхала дикая радость, такая, какая бывает у злопамятного человека, наблюдающего за цепочкой неурядиц в жизни своего обидчика.

Он медленно вытянул в сторону отца правую руку. Большой палец был оттопырен вверх, указательный направлен в мерно вздымавшуюся грудь Малышева.

– Але-оп, – чуть слышно произнес Артур. – Гоп-ля. Бум. Бум. Бум.

Ухмылка на его бледном лице стала неестественной и злобной, все явственнее принимая очертания звериного оскала. Артур приблизил воображаемый пистолет ко рту, делая вид, что сдувает дым со «ствола».

– Вуаля, – прошептал он.

Так он и сидел, с безумной ухмылкой на застывшем лице, пока за окном не забрезжил рассвет.

Часть VI

«По-всякому можно делить людей.

Иногда их делят на людей и не людей…»

Удивленный палач сказал:

«А я делю их на головы и туловища…»

Станислав Ежи Лец

Спустя два дня

Из тяжелого похмельного сна его вырвал настойчивый звонок телефона. Раздражающе-монотонные трели сотового, словно липкие щупальца, торопливо заползали в уши, добираясь до мякоти мозга.

Выматерившись, Сергей сел, осовело хлопая глазами. Посмотрел в сторону мобильника.

«Машуня» – пульсировало на экране, и он, зевнув, прислонил телефон к уху:

– И тебя с добрым утром, сладкая.

– Привет. Ты время видел, Сереж? – раздалось на другом конце провода. – Уже обед давно закончился.

– Ага. Спасибо, что напомнила, копать-хоронить, – пробурчал Малышев, оглядываясь. Постель перевернута, словно всю ночь он предавался безудержному сексу, при всем при том, что сам он был в одежде. Справа, на измятой простыне – ружье, его неизменный спутник в последние дни. На полу валялась пустая бутылка из-под водки.

Сергей провел пятерней по сальным волосам, цокнул языком.

– Что-то стряслось? – спросил он. – Я еще пока жив, если ты по этому поводу звонишь.

– Включи телевизор, – сказала Мария. – Второй канал интересные вещи передает. И поторопись.

И прежде чем Сергей, ворочая в мозгу шестеренками, пытался понять, о чем толкует любовница, телефон умолк.

– Ты полна сюрпризов, детка, – сказал он, слезая с кровати. Мельком глянул в зеркало, покачав головой.

«Ты опускаешься. Хорош квасить», – шевельнулось где-то внутри.

Он потер щетинистый подбородок и направился на кухню. Включил телевизор, выбрал второй канал.