Дю Геклен

Индивидуальная доблесть в бою ценилась превыше всего; человек показывающий себя доблестным, смелым, отважным являлся антитезой обывательским недостаткам — трусости, лени и малодушию. В бою каждый выкрикивал свой боевой клич, который являлся одновременно и призывом, и способом отогнать страх и напугать врага. Зачастую боевой клич был идентичен имени командира: Guesclin, Notre-Dame Guesclin, кричал Бертран, бросаясь на своего противника; позже, во главе королевских войск, его кличем будет Montjoie Saint-Denis, Guesclin (Монжуа, Сен-Дени и Геклен). Рыцари предпочитал использовать копья и мечи, как "доброе" оружие для "честного" боя, но Дю Геклен также использовал топоры и булавы. Использование этого оружия в течение нескольких часов верхом на лошади и в доспехах само по себе являлось спортивным подвигом.

В бою или на турнире, по крайней мере во Франции, рыцаря опознавали по его небольшому треугольному щиту, на котором были нарисованы личные или семейные геральдические символы; их также вышивали на сюрко — холщовой тунике, надеваемой поверх кольчуги или доспехов. Герб, который до этого времени использовался достаточно свободно, начал кодифицироваться в первой половине XIV века. Из-за этого уже вспыхивали споры, суды и дуэли. В 1355 году юрист Бартоле написал трактат De insignis et armis, который должен был стать справочником по этому вопросу: гербы, или гербовые щиты, были, по его словам, как и фамилии, средством идентификации. Каждое физическое и юридическое лицо, как города, так и ремесленники и рыцари, могли выбрать свой собственный герб, подчиняясь ряду правил. Герб Дю Геклена вскоре стал знаменитым от Англии до Испании, где он носил на щите своего черного двуглавого орла с распростертыми крыльями и красным изгибом. Бертран добавил к гербу свой личный девиз, который выражал его волю к преодолению своего уродства через рыцарские подвиги: "Мужество дает то, в чем отказывает красота". Видимо недостатки его внешности настолько сильно влияли на Дю Геклена, что он часто об этом говорил, как бы извиняясь. Несомненно его физическое уродство накладывало отпечаток на его отношение с дамами, с которыми он, кажется, не очень-то любил общаться. Жертвенность ради любимой дамы была частью рыцарской этики, которую Дю Геклен явно не разделял. "Тот, кто доверяет женщине, — дурак; у женщин не больше ума, чем у овец", — сказал он в Динане в 1357 году. Реплику вряд ли можно назвать учтивой, она ни как не подходит галантному рыцарю.

Дю Геклен также отличается от образа идеального рыцаря отсутствием предмета для подражания. У рыцаря существовал культ героя, которому он мечтал соответствовать: Цезарь, Ганнибал, Александр, Гектор, Ахилл, Давид, Карл Великий, Роланд, Геркулес, Ланселот, Артур и другие супермены, исторические или мифические, христианские или языческие. Эта мода, которая особенно развивалась начиная с XIV века, объясняет огромный успех темы девяти праведников, которая появилась примерно в 1312 году благородя роману Les Voeux du paon (Клятва на павлине) , написанному Жаком де Лонгийоном для Тибо де Бара, принца-епископа Льежа. Девять доблестных праведников — это три еврея (Иисус Навин, Давид, Иуда Маккавей), три язычника (Гектор, Цезарь, Александр) и три христианина (Артур, Карл Великий и Жоффруа Буйонский). Каждый рыцарь мечтал подражать им. Дю Геклен, хотя и родился в регионе, где часто бывали герои артуровсккого цикла, почти не упоминает о них. Было ли это недостатком образования с его стороны или более приземленным характером, который презирал эти детские мечты? Но чем меньше он мечтал, тем больше действовал, благодаря чему в конце XIV века Эсташ Дешам присвоил ему звание десятого доблестного праведника.

Рыцарская война — это набор индивидуальных подвигов, но это и чувство принадлежности к сообществу по крови и духу. Рыцарь — это прежде всего часть рода, семьи, честь которой он защищает. Он также принадлежит к социальной категории, которая очень хорошо осознает свое превосходство и свои достоинства, — это профессиональные воины. В XIV веке эта категория превратилась в настоящую касту, закрытую, исключительную, забаррикадировавшуюся за своими предрассудками. Семья Дю Геклена в конце концов заставила юного Бертрана понять, что он должен вести себя в соответствии с правилами этой касты.