Дьюма-Ки

«…вторую руку?» – полагаю, закончил он фразу так, но полной уверенности у меня нет, последних слов я не слышал. Что я видел, так это черные глаза и черную дыру рта, обрамленную красным. Новин. Все эти годы она пролежала в двойной темноте (под ступенькой и в жестянке), ожидая возможности выболтать свои секреты, и помада осталась свежей и яркой, будто она только что накрасила губы.

«Ты сосредоточился? – прошептала она в моей голове, и голос этот принадлежал не Новин, не няне Мельде (я в этом не сомневался), даже не Элизабет; говорила со мной Реба. – Ты сосредоточился и готов рисовать, противный парниша? Ты готов увидеть остальное? Ты готов увидеть все?»

Я не был готов… но мне не оставалось ничего другого.

Ради Илзе.

– Покажи мне свои картины, – прошептал я, и красный рот заглотил меня целиком.

Как рисовать картину (X)

Готовьтесь к тому, что увидеть придется все. Если вы хотите творить (Бог поможет вам, если хотите, Бог поможет вам, если рискнете), постарайтесь избежать извечной ошибки: не оставайтесь на поверхности. Уходите в глубину и берите свое законное вознаграждение. Сделайте это, как бы больно вам ни было.

Вы можете нарисовать двух девочек (близняшек), но такое под силу кому угодно. Не останавливайтесь на этом только потому, что остальное – кошмар. Обязательно учтите и еще один момент: девочки стоят по бедра в воде там, где она должна накрывать их с головой. Свидетель (к примеру, Эмери Полсон) мог бы это заметить, если бы смотрел, но столько людей не готовы увидеть то, что находится у них перед глазами.

А потом, разумеется, уже поздно.

Он пришел на берег выкурить сигару. Мог бы сделать это на веранде или на заднем крыльце, но внезапно у него возникло сильное желание пройти по изрытой колеями дороге, которую Ади называет Бульвар пьяницы, и по крутой песчаной тропе спуститься на пляж. Какой-то голос шепнул, что там сигара доставит ему гораздо больше удовольствия. Он сможет посидеть на бревне, которое волны выбросили на берег, и полюбоваться последними всполохами заката, когда оранжевое исчезает и появляются звезды. «В таком свете Залив выглядит изумительно, – вещал голос, – даже если Залив поступил нехорошо, отметив начало твоей семейной жизни тем, что проглотил маленьких сестричек новобрачной».

Но, как выясняется, там есть на что посмотреть и помимо заката. Потому что неподалеку от берега стоит корабль. Старинный корабль, красивый, с плавными обводами корпуса, тремя мачтами и свернутыми парусами. Вместо того чтобы сесть на бревно, Эмери подходит к тому месту, где сухой песок становится влажным, твердым, укатанным… Эмери восхищается летящим силуэтом на фоне догорающего заката. Благодаря какому-то атмосферному феномену возникает ощущение, что завершающая краснота дня просвечивает сквозь корпус.

Он как раз думает об этом, когда до него доносится первый крик, звенит в голове, словно серебряный колокольчик: «Эмери!»