Дюна

– Бежим! – взвизгнула Джессика. – Пол, бежим!

И они побежали.

Песок барабаном грохотал под ногами. А потом начался мелкий гравий. На какое-то время бег был отдыхом для мышц, ноющих от непривычно неритмичного движения. Бег привычен, в нем есть ритм. Но песок и гравий – плохая опора для ног. А шипение приближалось, как буря, готовая поглотить их.

Споткнувшись, Джессика упала на колени. Она ощущала теперь только усталость, ужас и неотвратимое приближение звука.

Пол потянул ее вверх.

Они побежали дальше, не выпуская рук друг друга.

Из песка перед ними вырос тонкий шест, они миновали его, увидели другой.

Лишь когда оба шеста остались за спиной, Джессика смогла изумиться.

Вот еще один… а за ним – трещина в скальной стене.

Еще один.

Скала!

Наконец она под ногами – жесткая поверхность! Ощущение это придало Джессике сил.

Глубокая трещина уходила в стену утеса перед ними. Они рванулись к ней, забились в ее узкое лоно.

Позади звук движения червя замер.

Джессика и Пол, оцепенев, глядели в пустыню.

Там, где кончались дюны, метрах в пятидесяти от скального подножия вздыбился серебристо-белый холм, весь в потоках песка и пыли. Он рос, становился все выше и выше. И вот в нем разверзлась гигантская ищущая пасть – черная круглая дыра, края которой поблескивали в лунном свете.

Пасть тянулась к ним, к расселине, где прижались друг к другу Джессика и Пол. В ноздри им ударил запах корицы. На хрустальных зубах червя поблескивал лунный свет.

Громадный рот сновал из стороны в сторону.

Пол затаил дыхание.

Джессика, сжавшись в комок, не отводила глаз.

Лишь напряженная концентрация, практикуемая Бинэ Гессерит, помогла ей осилить первобытный ужас, подавить наследственный страх, угрожавший переполнить ее разум.

Пол чувствовал душевный подъем. Только что через временной барьер он попал в еще более незнакомое ему место. Впереди – тьма, внутренний взор не в состоянии что-либо различить в ней. Словно один шаг низвергнул его в колодец или, точнее, во впадину между двумя волнами времени, откуда будущее неразличимо. Ландшафт коренным образом изменился.

Но обступившая его тьма, неизведанность времени не пугали его, напротив, все чувства словно обострились. Он понял, что впитывает и зрением, и прочими чувствами знания об этой твари, что поднялась из песков, разыскивая его. Пасть ее была метров восемьдесят в диаметре. Изогнутые кристаллы зубов, словно крисы, поблескивали вокруг… дыхание извергало густой запах корицы… альдегидов… кислот…

Червь ударил головой в скалу над ними, затмив свет луны. Дождь мелких камней и песка осыпался на их узкое укрытие.

Пол толкнул мать глубже в расщелину.

Корица! Запах ее заполнял все вокруг.

«Что общего у червя со специей – с меланжем?» – спросил он себя. И он вспомнил, как Лайет-Кайнс проговорился о связи червя и специи.

Барррууум!

Сухой гром прокатился откуда-то справа.

И снова: барррууум!

Червь втянулся обратно в песок, на мгновение застыл, поблескивая в лунном свете зубами.

Тук! Тук! Тук! Тук!

«Новая колотушка!» – подумал Пол.

Она загрохотала справа.

Дрожь пробежала по телу червя. Он оседал все глубже и глубже в песок. Аркой высилась теперь над песком пасть, словно вход в тянущийся под дюнами туннель.

Зашипел песок.

Тварь заползла еще глубже, повернулась боком и отступила. Осыпающийся гребень потянулся обратно, в седловину между дюн.

Шагнув из трещины, Пол следил, как песчаная волна уползала в пустыню на зов другой колотушки.

Джессика последовала за ним, прислушиваясь.

Тук… тук… тук… тук.

Наконец звук прекратился.

Пол нащупал трубку в конденскостюме, выпил воды.

Джессика глядела на него, не в силах прийти в себя после пережитого ужаса.

– Он точно ушел? – прошептала она.

– Его позвали, – отвечал Пол. – Фримены.

Самообладание возвращалось к ней:

– Он так огромен!

– Поменьше того, что сожрал наш топтер.

– Ты уверен, что это были фримены?

– Они воспользовались колотушкой.

– Зачем им помогать нам?

– Может быть, они не помогали… просто позвали червя.

Ответ маячил на краю его сознания, но не шел на язык. Он чувствовал какую-то связь происходящего с телескопическими крючковатыми палками в ранце – с крюками делателя.

– Зачем им звать червя? – спросила Джессика.

Страх дыханием своим прикоснулся к его разуму, и он заставил себя отвернуться от матери, поглядеть вверх.

– Хорошо бы забраться туда еще до рассвета, – показал он. – Три шеста мы миновали, впереди еще несколько.

Она посмотрела по направлению его руки, заметила торчавшие в скале источенные ветром шесты и тень узкого карниза, загибавшегося к расщелине наверху.

– Ими отмечен путь на утес, – сказал Пол. Он забросил на плечи рюкзак, подошел к основанию карниза и начал подниматься.

Джессика передохнула, набираясь сил, потом последовала за ним.

Они карабкались вверх, следуя вехам, пока карниз не сузился в узкую полку, уходящую в темное ущелье.