Дюна

«Неужели я потеряю и Гарни? – подумал Пол. – Так же, как и Стилгара… потеряю еще одного друга и приобрету лишь нового последователя».

– Метательного оружия у них нет, – сказал Гарни, – я сам удостоверился в этом. – Он оглядел зал, отметил, что все готово. – С ними Фейд-Раута Харконнен. Убрать его?

– Оставь.

– Среди них и несколько гильдийцев, они требуют себе специальных привилегий и грозят Арракису эмбарго. Я сказал им, что передам послание Муад'Дибу.

– Пусть грозят.

– Пол! – зашептала за спиной Джессика. – Он же говорит о Гильдии!

– Сегодня я вырву у нее клыки, – ответил Пол.

И он подумал о Гильдии, которая кормилась космическими перевозками столь давно, что стала уже паразитом, не способным к самостоятельному существованию. Они никогда не смели даже прикоснуться к мечу… а теперь им приходилось за него браться. Им следовало бы захватить Арракис сразу, когда они уразумели, что без меланжевого наркотика, проясняющего восприятие, навигаторам не обойтись. Они могли бы пойти на это и погибнуть, осенив себя славой. Но они предпочли спокойное существование в безбрежном океане космоса, надеясь, что моря, в которых они обитают, породят нового хозяина, когда старый умрет. Навигаторы Гильдии, одаренные лишь долей истинного предвидения, постоянно делали фатальную ошибку: они выбирали явный и безопасный курс, что неуклонно ведет к загниванию.

«Ну что ж, пусть поглядят на нового хозяина», – подумал Пол.

– Среди них одна из Дочерей Гессера, которая уверяет, что была дружна с твоей матерью, – продолжил Гарни.

– У моей матери нет друзей среди Бинэ Гессерит.

Гарни оглядел Большой зал и вновь склонился к уху Пола:

– С ними и Сафир Хават, милорд. У меня не было возможности остаться с ним с глазу на глаз. Нашим старинным ручным кодом он дал мне понять, что поступил к барону потому, что был уверен в вашей смерти. И еще, он просил, чтобы его оставили среди Харконненов.

– И ты оставил Сафира среди этих…

– Он сам хотел этого… И я решил, что так будет лучше. Если… с ним что-то не так, в такой компании с ним будет проще управиться. Если все в порядке – у нас появится осведомитель…

Пол подумал тогда о вариантах ближайшего будущего. В одном из них по велению Императора именно Хават вонзал отравленную иглу в тело «выскочки-герцога».

Стража у входа расступилась, составив из копий короткий коридор. Послышался шорох одеяний, под ногами идущих скрипел нанесенный на пол песок.

Падишах-Император Шаддам IV шел первым. Он потерял шлем бурсега, на голове в беспорядке топорщились рыжие волосы. Левый рукав его мундира лопнул изнутри по шву. На нем не было ни пояса, ни оружия, но все же его окружал ореол власти, подобный энергопузырю щита.

Копье фримена преградило им путь там, где Пол приказал остановить входящих. Остальные, шаркая ногами, сгрудились за спиной Императора, настороженные, в цветастых одеяниях.

Среди вошедших Пол увидел женщин в трауре, лакеев и прочих, что явились сюда, словно в театр, поглазеть из партера на очередную победу сардаукаров, но неожиданное поражение словно лишило их дара слова. Пол заметил яркие птичьи глаза Преподобной Матери Гайи Елены Мохайем, яростно взирающие на него из-под черного капюшона, возле нее – незаметного Фейд-Рауту.

«А вот лицо, которое ни разу не открыло мне время», – подумал Пол.

Он поглядел за спину Фейд-Рауты, привлеченный легким движением. Перед ним была вытянутая кунья мордочка, которой он не видел ни разу, ни в жизни, ни в видениях. Но лицо это заслуживало внимания, и он почувствовал легкое прикосновение страха.

«С чего мне бояться этого человека?» – подумал он.

Склонившись к матери, он шепнул:

– Погляди… тот мужчина слева от Преподобной, со злым лицом… Кто он?

Джессика посмотрела, лицо было знакомым. В досье ее герцога этот человек значился.

– Граф Фенринг, – ответила она. – Перед нами генетический евнух… и убийца.

«Посыльный Императора», – подумал Пол. И мысль эта потрясла все его сознание. Ведь Императора он видел несчетное число раз в различных вариантах грядущего, но граф Фенринг ни разу не появлялся в его пророческих видениях.

Собственное мертвое тело представало перед его глазами часто, однако самого момента смерти он не видел ни разу. «Неужели лицо этого человека не открывалось мне потому, что именно он и убьет меня?» – подумал Пол.

Мысль эта заронила в нем дурные предчувствия. Он заставил себя отвернуться от Фенринга. На лицах уцелевших сардаукаров и их офицеров читались отчаяние и горечь. То тут, то там Пол подмечал профессионально быстрый, внимательный взгляд: офицеры сардаукаров оценивали обстановку, планировали, прикидывали, выискивая хотя бы малейшую возможность превратить поражение в победу.

Наконец Пол заметил высокую зеленоглазую блондинку с благородными классическими чертами гордого лица, не знакомого ни со слезами, ни с поражениями. Пол знал ее без всяких представлений, принцесса императорской крови, воспитанница Дочерей Гессера… ее лицо он видел столько раз – Ирулан.

«Вот и мой ключ», – подумал он.