Дюна. В Королевстве. Четвертая Книга

Мы общались, обменивались приветствиями и шутками, я переходила то на французский, то на нидерландский, то на английский и ощущала себя, как рыба в воде.

Однако одно не давало покоя. Я чувствовала затылком взгляд Луизы и понимала, что каждый мой чих будет должен Элеонор.

— А тебя здесь многие знают, — улыбнулась Ингрид.

— По работе… — пожала я плечами, и вновь поймала себя на мысли, что Генри проделал колоссальную работу, чтобы интегрировать меня в свое общество.

То, что меня увидят возле шведов, тревожило, но только потому, что я не понимала реакции Генри. А в остальном — рядом со мной находились Розамунда и Тэо, и многие знали, что я ведущий специалист королевского фонда. Откровенно говоря, я бы не предала значения близости шведов, если бы не реакция короля.

“Держи уши востро…” — в очередной раз проговорила я, но никакого “криминала” не замечала ни за шведами, ни за гостями.

Будто в подтверждение моих мыслей об интеграции прямо у стола с напитками мы столкнулись с четой Паттеков. Судя по всему, ранее они были представлены шведским монархам, потому что поприветствовали Уильяма и Ингрид согласно королевскому этикету и, когда очередь дошла до меня, мило улыбнулись.

— Злата, мы рады вас видеть, — заговорила Вильма.

— А вы знакомы? — поинтересовался Уильям.

— По работе, — вновь ответила я, и Роми усмехнулась фразе, которую я повторяла уже не раз за последние пятнадцать минут.

— Когда Злата работала в Женевском ООН, она организовала благотворительную акцию в нашем часовом доме, — пояснил Ханс Паттек и добавил: — Карл мне говорил, что вы уехали работать в Бельгию. Он, кстати, тоже здесь, — он показал подбородком в сторону “политического” шатра, где мой бывший руководитель вел беседу со Штольцем.

— Обязательно поздороваюсь с герром Юргенсом, когда он освободиться, — ответила я и была рада, что они не поднимали тему Стефана.

Не успели мы отпочковаться от Паттеков, как на горизонте появилась Патрисия — фотограф. Она искренне благодарила наш фонд за предоставленную возможность.

— Давно не видела такого ажиотажа вокруг моих работ, — призналась она. — Маркиза Сен-Фрол, — она обратилась к Роми, — мадемуазель Дюнина, — она повернулась ко мне, — благодарю за приглашение.

— Королевский фонд всегда рад инновациям, — улыбнулась леди Розамунда и, спустя еще несколько остановок, мы, наконец, оказались у натянутой стены, разделявшей лаундж-зону.

— Вот это фото мы с дедом выкупили, — Ингрид с серьезным лицом рассматривала свое приобретение.

— Dat is geweldig… — проговорила Роми, и я согласно кивнула. Фото действительно было потрясающим по своей экспрессии — на фоне горного заката красовался конь, вставший на свечку.

— Он напомнил мне моего первого коня, которого мне подарил дед… — улыбнулась Ингрид, а мой взгляд зацепился за кадр на соседней стене.

Лошадь со всадницей неслась во весь опор, перепрыгивая через препятствие. Изображение мне напомнило недавно увиденный сон — было что-то общее в этом прыжке в неизвестность.

— Красиво… — сзади подошел Уильям, отвлекая меня от размышлений.

— Сложно представить, сколько нужно труда и терпения, чтобы выхватить подобный кадр, — ответила я.

— Я бы назвал эту картину “прыжок в неизвестность”.

Я внимательно посмотрела на него и вновь поймала сходство с Иэном. Тот тоже понимал меня с полуслова, но был мне не интересен. Я была самодостаточна от мужской любви.

После тяжелого разрыва с Нолоном с Иэном мне было удобно. Мое подсознание искало мягкого приземления и нашло его в виде Сомерса и его предложения. На инстинктивном уровне я понимала, что он не разобьёт мне сердце, и поэтому с такой легкостью приняла замужество. Но я также знала, что больше никогда не пойду на такой шаг. Не буду прятаться за удобными отношениями, чтобы только не обжечься на молоке.

Я поторопилась к следующему кадру, поближе к нашей компании, когда внезапно послышался незнакомый женский голос, заговоривший на шведском.

— О! Вильгельм! — единственное, что я поняла, пока к нам подходила небольшая компания, и благодаря Эмме, которая ознакомила меня с полным списком VIP-ов, приглашённых на турнир, я знала их всех поименно. Гертруда Бразен в представлении не нуждалась. Она была внучкой крупного шведского предпринимателя, автомобили которого так славились по всему миру.

Судя по всему, девушка метила к кронпринцу в невесты. Вела она себя независимо, как диктовали феминистические веяния, но я уже научилась выхватывать главное и видела ее позывные.

Перейдя на английский, она немного кокетничала и старалась быть остроумной перед Вильгельмом, как она его назвала, и у нее это получалось.

Девушку нельзя было назвать глупой или неэффективной. Но что-то в ней было такое, что не нравилось скандинавам, потому что они, несмотря на живость общения и легкие светские шутки, оставплись сдержанными. По крайней мере, мне так показалось.

— А где твой дед? — Роми приобняла Гертруду, и, судя по непринуждённости их общения, они тоже хорошо друг друга знали.