Дюна. В Королевстве. Четвертая Книга

“Судя по всему, Луиза сработала верным информатором…” — вздохнула я, и мне было понятно раздражение Элеонор. Она с самого начала препятствовала моей интеграции в бельгийское общество, а сейчас наблюдала при помощи Луизы, как я легко и непринужденно смешиваюсь с ее подданными на всех уровнях. С подачи и при незримой поддержке Генри я пользовалась статусом сотрудника ее фонда и налаживала контакт не только со знатью и прочими VIP-ами, но и с простыми людьми “из народа”. Ее это не просто раздражало, а должно было выводить из себя.

Надо все-таки перемещаться к трибунам, а то, как сказала бы моя сестра — “ты здесь стоишь, как три тополя на плющихе”.

— Жаль что здесь нельзя фотографироваться. А то бы мы сделали селфи, — между тем продолжала студентка.

— Таковы правила, — покачала я головой и не врала. Не только членам королевской семьи, но и работникам фонда и поместья запрещалось давать интервью или делать селфи.

— Вам удобно наблюдать за матчем? Где вас разместили? — я знала, где сидят марафонцы, но подготавливала почву, чтобы уйти с ними на трибуны.

— Как раз недалеко от ворот! — махнул рукой архитектор из Антверпена.

— Когда его величество забил гол, он летел прямо на нас! — кивнул Гийом.

— А когда король вместе с мячом пролетел через ворота, я даже пригнулась!

— Как интересно! — искренне улыбалась я, чувствуя спиной взгляд Элеонор. — Вы так вкусно рассказываете, что мне захотелось к вам. Примете меня в свою дружную компанию?

Возражений не возникло, а тем временем охрана дала нам понять, что пора бы и уйти с поля, и мы быстрым шагом направились к воротам.

Места на невысокой трибуне были удобными, обзор отличным, и меня устраивали в полной мере. Тем более, что мои марафонцы не сидели на стульях, а стояли за сеткой у ворот и болели за бельгийскую команду.

Я с благодарностью присоединилась к ним и, бросая взгляд на королевские шатры, задумалась. В голове переплелись два вопроса.

Увидев интерес Уильяма ко мне, посмеет ли Элеонор пойти против своего сына, чтобы подорвать мою репутацию? Мне казалось подобное поведение нелогичным. Скомпрометировав меня, она скомпрометирует и весь королевский фонд, а заодно и сорвет помолвку.

“Ей, скорее, выгодно тихо-мирно избавиться от меня, а не привлекать ко мне внимание скандалом. К тому же у Генри, определенно, есть рычаги давления на мать, иначе она бы давно уже вышвырнула меня из фонда. Однако, здесь было одно “но”… - делая вид, будто рассматриваю поле, я скользнула биноклем по королевским шатрам, и мне показалось, что мы с Элеонор сейчас смотрим друг на друга. Не сговариваясь, мы отвели нашу оптику в сторону, и я продолжила размышления. — Мать Генри сейчас в таком состоянии, что может сделать ошибку…”

Второй вопрос вытекал из первого — не эту ли ситуацию предвидел Генри и показал недовольство…

[Музыкальная тема в буктрейлере]

От размышлений меня отвлек топот копыт, команды собрались по центру, и игра началась. Как и прежде жесткая, безжалостная. С резкими столкновениями, с пеной под седлами, летящими во все стороны кусками земли, выкриками под громкий топот копыт она, скорее, напоминала суровое сражение, а не благотворительный матч.

Марафонцы не врали — когда мяч вместе с конем и всадником летел к воротам, так и хотелось пригнуться. Был лишь один минус — пока шел четвертый чаккер, в наши ворота летели голы, но только пассованные Генри, а я так хотела, чтобы он лично забил мяч, как это было в первом чаккере.

Отбросив все вопросы на потом, я, прильнув к сетке, в полной мере наслаждалась этим действом вместе с остальными болельщиками. Мне нравилось наблюдать за таким Генри — жестким и бескомпромиссным, несущимся на своем коне на бешеной скорости. Нравилось его целеустремленное лицо и плотно сжатые губы. Теперь, очутившись у ворот и наблюдая за игрой под другим ракурсом, я получала еще большее удовольствие. Сейчас Генри был неимоверно сексуален — брутален и в то же время аристократичен. Я откровенно любовалась своим серым кардиналом и в очередной раз ловила себя на мысли, что мне не интересны удобные Пьеры Безуховы с их пониманием, нежностями и болотом любви.

Вновь почувствовав возбуждения, я аккуратно выдохнула и посмотрела на табло. Бельгия вела, а до конца пятого чакка оставалось меньше минуты.

— Третий номер перехватывает мяч! — послышался голос комментатора, а я сжала кулаки и тихо прошептала “только не пасуй, веди мяч в ворота сам…”

И мое желание услышала Вселенная.

— И ведет его к воротам! — напряженно добавил второй комментатор, и я, сжавшись в пружину, затаила дыхание. Я стояла ровно, не отводя взгляда, и без страха смотрела вперед, желая принять мяч от своего короля.

Генри на бешенной скорости занес клюшку и ударил по мячу. Белое пятно пролетело мимо меня и отскочило от сетки, а Генри на Аллегро скользнул мимо нашей стены и вернулся на поле.