Дюна

Он потряс головой, чтобы отогнать гнев, и глянул обратно на поле, по периметру которого монолитными башнями высились пять его собственных фрегатов.

Лучше промедлить из осторожности, чем…

«Этот лейтенант хорошо справляется с делами, — напомнил он себе. — Намечен к повышению, полностью предан».

«Наш высочайший падишах-император…»

Если бы только жители этого захолустного городишка могли увидеть записку, адресованную императором своему благородному герцогу, прочесть ее презрительные завуалированные выпады против мужчин и женщин: «… чего же еще ожидать от варваров, мечтающих всем сердцем лишь об одном — жить вне жесткой безопасности фофрелюхов?»

В этот момент герцогу казалось, что и сам он всю жизнь мечтал только о том, чтобы уничтожить все классовые различия, их гибельный опостылевший порядок. Из окутавшего поле облака пыли он глянул вверх на неподвижные звезды и задумался: «Вокруг одного из этих маленьких огоньков вращается Каладан… Но мне никогда уже не увидеть больше свой дом». Тоска по Каладану пронзила его грудь. Ему казалось, что родилась она не в душе его, что Каладан вдруг потянулся к нему. Даже в мыслях не мог он назвать выжженную пустыню Арракиса своим домом, когда думал о будущем.

«Следует скрывать свои чувства, — думал он. — Ради мальчика. Его дом будет здесь. Сам я могу считать Арракис адом, куда меня ввергли перед кончиной, но он должен отыскать здесь источник вдохновения. Непременно».

Волна жалости к самому себе, впрочем немедленно с презрением подавленная, охватила его, почему-то ему вдруг припомнилась пара строчек из стихотворения, которое часто повторял Гарни Холлек:

Легкие мои наполняет аромат времени,
а ветер уносит песок вдаль…

«Ну, ветер не унесет здесь песок от Гарни», — подумал герцог. За посеребренными луной скалами тянулись бесконечные пустыни — голые скалы, дюны, пыльные сухие пустоши, иногда даже не нанесенные на карты. По окраинам их, а случалось, внутри прятались поселения фрименов. Если кто-нибудь и мог еще обеспечить будущее Дома Атридесов, так только они — Вольный народ.

Разве что Харконнены ухитрились уже отравить даже людей пустыни своими ядовитыми кознями.

Они попытались взять жизнь моего сына!

Скрежет металла сотряс башню, дрогнул и парапет под руками. Перед ним упали боевые ставни, закрывая обзор.

«Челнок идет на посадку, — подумал он. — Пора спускаться к людям и браться за работу». Он обернулся, направился к лестнице, спустился в большой зал для пассажиров, пытаясь по дороге изобразить на лице спокойствие и приготовиться к встрече с людьми.

Они попытались взять жизнь моего сына…

Люди с поля уже вваливались внутрь, когда он наконец добрался до комнаты с желтым потолком. Все тащили через плечо космические сумки, орали и балагурили, как студенты, возвращающиеся с каникул.

— Эй! Чувствуешь, что-то ходить жестковато?

— Это называется гравитацией, старина.

— Сколько «же» в этом местечке? Как-то тяжело!

— Ноль девять по справочнику.

Словесная перепалка охватила всю комнату.

— А ты хорошо разглядел сверху эту дыру? Где же здесь наша добыча?

— Харконнены забрали! Лично я — в душ и в постельку.

— Разве ты не слыхал, дурень? Забудь про душ, набери-ка песка и три свою паршивую задницу.

— Эй! Заткнись! Герцог!

Герцог вступил с лестницы во внезапно притихшую комнату.

Гарни Холлек вышел навстречу ему из толпы. На одном плече — сумка, в другой руке — гриф девятиструнного бализета. Его длинные пальцы и инструмент всегда наготове, если герцог вдруг пожелает услышать пленительное пение бализета.

Герцог глядел на Холлека, не скрывая восхищения грузным коротышкой, этим талантливым дикарем. Человек этот жил вне фофрелюхов, хотя повиновался каждому их предписанию. Светлые волосы Холлека прикрывали залысины на лбу. Рот сложился в приятную усмешку. Кривой шрам на щеке, казалось, ожил и зазмеился по собственной воле. Браво и с готовностью он подошел к герцогу и поклонился.

— Гарни, — сказал герцог.

— Милорд, — он махнул бализетом в сторону остальных, — это последняя группа. Я предпочел бы, конечно, явиться с первой волной, но…

— Ну, Харконненов тебе хватит, — произнес герцог. — Отойдем в сторону, Гарни, надо поговорить.

— Повинуюсь, милорд.

Они отошли к нише рядом с торгующим водой автоматом, люди в комнате беспокойно зашевелились. Не выпуская из рук бализет, Холлек бросил сумку в угол.

— Сколько человек ты можешь выделить Хавату? — спросил герцог.

— У Сафира неприятности, сир?

— Он потерял двоих, но его авангард полностью раскрыл тактическую сеть Харконненов. Надо поторопиться, чтобы обезопасить себя, получить необходимую передышку. Он примет столько людей, сколько ты сможешь ему уделить… мужчин, которые не боятся поработать ножами.

— Я могу выделить три отборные сотни, — ответил Холлек. — Куда их прислать?

— К главным воротам. Там их ждет человек Хавата.

— Их следует отправить немедленно, сир?