Диверсант Петра Великого

– Блин, отпраздновал победу, – пробормотал я и тут же пожалел об этом, едва не задохнувшись от подступившей к горлу тошноты.

Значительно лучше стало после внушительного глотка воды. Выпив целую кружку, я стал приходить в себя.

– Ничего толком не помню… Мундир на мне, кошель с мелочью тоже. Значит, на пиру я все-таки был. Лицо вроде не разбито, – за неимением зеркала, пальцами я ощупал нос, щеки, уши. – Черт, а что я помню, вообще?

После недолгого усиленного раздумья, выяснилось, что помнил я не так уж и мало. В памяти сохранились яркие картины скачущего по залу полного человека в парчовом камзоле, гогочущих гостей и разбросанной по паркету еды. Я прекрасно помнил свое убежище между стеной и печкой, где мне удалось немного прикорнуть. Провалы в памяти начались с того момента, когда меня усадили за пиршественный стол. Всплывали лишь одни мало связные обрывки образов, где я яростно кому-то что-то рассказывал. Запомнились странные завалы на столе из кувшинов, бокалов и кубков.

– Я ведь о чем-то рассказывал… – холодея от неприятного предчувствия, бормотал я. – Не помню. Блин, не дай бог, что-нибудь лишнее ляпнул! Чего же говорил? – почесывание затылка, к сожалению, памяти мне не вернуло. – Тормоз я, тормоз!

Кляня себя, я подошел к двери и дернул ее за ручку. Яркие лучи солнца тут же ослепили меня. В глазах заиграли белые зайчики. Пришлось даже схватиться за косяк, чтобы не свалиться.

– Лексей! Лексей! – из света донеслись громкие радостные крики. – Вылез, наконец, из своей берлоги. Ну, горазд же ты спать! Косолапый, как есть.

Не успел я протереть глаза, как меня облапили с такой силой, что ребра затрещали. В нос ударили ядреные запахи мужского пота, браги и табака.

– Качать тебя за твои слова надобно! Слышите, братцы? – Сзади кто-то поддакнул. – Качать Меншикова! Качать его!

Черт! Охнул я, когда меня в четыре руки начали подбрасывать вверх. Раз! Еще раз! Еще раз! Желудок снова отозвался неприятным чувством, грозя испортить все веселье.

– Правильно вчера сказал! Так ведь, братцы?

Наконец меня отпустили, и я смог рассмотреть своего почитателя, высокого преображенца, исполинских пропорций, сиявшего, как начищенный пятак.

– Давно пора крымчака и османа за волосатое вымя пощупать! Хватит нашу кровушку пить! Куды им супротив нас! Даешь Азов!

Лозунг «Даешь Азов» гремел еще секунд двадцать, приводя меня в совершенно очумелое состояние. «Азов? Даешь Азов? А при чем тут я? Петр же вроде должен был готовить поход на Азов? Черт! Черт! Что же я вчера наболтал? Блин! Царь же за такое бошку оторвет!» Мысленно застонав от вырисовывавшейся опасной перспективы, я опустил голову.

– Лексей! – наоравшись, ко мне снова подошел тот здоровяк-преображенец. – Слухай, а мне-то можно в энти самые морпехи вступить? Уж похлопотай тама, чтобы меня, Мишку Пантелеймонова сына, туды взяли. Пойми, Лексей, тошно мне тута. Раздолье мне нужно. Ворогов бить хочу. Сделай милость, похлопочи. – Наклонившись ко мне, он заговорщически подмигнул. – Я же потом со всем вежеством подойду…

Эта его просьба меня вообще чуть не доконала. Вдруг захотелось поднять голову и на манер лесного серого хищника тоскливо завыть. «Черт! Черт! Что же такое вчера было? Я что, концерт по заявкам трудящихся вчера давал? Блин, наобещал…»

С тяжелым вздохом я несколько раз кивнул смотревшему на меня с надеждой преображенцу. Главным сейчас для меня было, чтобы он отстал. Проводив глазами преображенца и его товарищей, я направился к входу в Гостиный двор. Там надеялся узнать, что такого удивительного успел наболтать.

Однако прямо на пороге меня перехватил какой-то «немец», который показался смутно знакомым. Этого мужика с жестким волевым лицом, словно вырубленным из камня, я часто видел рядом со своим бывшим хозяином, Лефортом. «Он тоже вроде у Петра служит… Как уж его зовут-то? Имя у него еще какое-то ирландское. О, Патрик! Точно! Патрик Гордон! Ему-то от меня что нужно? Неужели и ему чего-то наобещал?» Генерал Гордон был явно недоволен.

– Вы есть, Алекс, или большой смельчак, или большой глупец, – вот так, сразу в лоб начал генерал. – Обещать взять крепость Азов парой сотней зольдат есть безумие. Вы не понимайт этого? – Его глубоко посаженные глаза пристально меня разглядывали, словно пытались понять, а не болен ли я сумасшествием. – Я быть там два раза вместе с его высочеством князем Голицыным. Ты даже не понимайт, что тебя там ждет! Слышать меня?

Я же в ответ ни слова не говорил, прекрасно понимая всю их бесполезность. Сейчас следовало просто молчать и слушать.

– Ты должен отговорить царь Петр от похода. Русская армия не готов. Нужно еще два или три года. Ты понимайт меня? Скажи царь Петр про это. Марш, марш, пока не поздно.

В здание Гостиного двора я входил с обреченным видом, самому себе напоминающего приговоренного к казни преступника. Кто знает, что там меня ждет? Плаха, веревка или каторга? Кажется, я даже глаза чуть прикрыл, когда дверь со скрипом распахнулась.