Диверсанты Судоплатова. Из Погранвойск в Спецназ

С воем падала вниз мина. Взрыв, еще один… Партизан из его бывшего отряда (сейчас Бажан никто!) свалился на лед с оторванной ногой. Господи, какого черта он полез в это пекло? Мог бы отсидеться на складе, сославшись на ревматизм.

Бывший начальник разведки Аркадий Снитко полз, укрываясь за телами погибших. Пули хлестнули его ледяным крошевом, но это заставило Снитко лишь быстрее двигаться.

Полицаи узнали Бажана и сосредоточили на нем огонь. Прожгло ногу в теплом сапоге. Еще одна пуля угодила в бок, вырвав клок кожи. Бывший командир отряда скользил в крови и звал на помощь.

Снитко прополз мимо. На секунду оглянулся, но пули шли настолько густо, что задерживаться возле своего бывшего командира он не рискнул.

– Аркадий, помоги!

– Сейчас поможем! – кричали с берега полицаи.

– Эй, Бажан, брюхо мешает?

Бывший директор совхоза и бывший командир отряда едва не заплакал от досады.

– Мы тебя сегодня убивать не будем! – надрывались с берега. – Копыта подкуем, а завтра решим, на каком столбе вздернуть.

– Его утопить лучше! Как сом поплывет.

Едва не плача от обиды и жалости к себе, Илья Бажан вспомнил, что он вооружен. У него был автомат «ППШ», когда-то подаренный капитаном Журавлевым. Батька принял тогда подарок снисходительно. У него имелись «маузер» и трофейный автомат. В оружии он не нуждался, а Журавлева считал кем-то вроде помощника, которым можно вертеть как захочет. Хозяин здесь батька с его многочисленным отрядом, а не свалившийся на голову неизвестный капитан-пограничник.

Как все изменилось с тех пор! Бажан стрелял, опустошая диск беспорядочными очередями. Он даже закричал:

– Жрите, «бобики»! Батьку Бажана хотели взять!

Но это вызвало лишь смех полицаев:

– Илюха-герой! Целиться научись! Небось, кроме как самогон глотать, ничего не умеешь.

– Нет, он еще поварих щупать любит!

Пуля ударила в казенник «ППШ», и Бажан понял, что для него все закончено. Сейчас его добьют! А ведь он здоровый крепкий мужик, которому всего сорок шесть лет. Он может снова жениться, родить детей, возглавить совхоз.

Загребая лед руками и валенками, Бажан запоздало пожалел, что не сбросил добротный полушубок. Он приподнялся, стал снимать его, но пуля прошла рядом, а партизан, бежавший налегке, свалился, срезанный очередью «дегтярева». Другой боец, не видя спасения, стрелял из винтовки, что-то выкрикивая.

Через несколько минут он сунулся лицом в лед, вокруг головы расплывалась лужа крови.

Положение спас хромой командир отряда «Смерть фашизму» Павел Коробов, которого терпеть не мог Илья Бажан. Двое саней с пулеметами «максим» вылетели на лед, развернулись и открыли огонь длинными очередями.

Теперь падали и расползались полицаи. Уцелевшие бойцы и партизаны выбирались на берег под прикрытием пулеметов. Помогли выбраться и батьке Бажану.

Незаметно подступали ранние февральские сумерки. По льду ходили охранники и полицаи. Искали выживших бойцов. Таких оказалось немного. Один из саперов с перебитой ногой взорвал гранатой себя и неосторожно приблизившегося полицая. Осколки разорвали живот, полицай кричал, но поднявшаяся стрельба заглушала крики о помощи.

Хотя имелся строгий приказ брать раненых живьем (абвер нуждался в информации об отряде НКВД), полицаи и железнодорожная охрана рисковать не хотели. Чекисты и пограничники живыми все равно не сдадутся, а пулю в упор от них словить очень просто. Лучше добить!

Но раненые и отставшие от своих бойцы продолжали отстреливаться. Некоторые дождались ночи и ушли, оставляя пятна крови на снегу.

Утром немецкие саперы и железнодорожники тщательно осмотрели мост. Он был лишь слегка поврежден. Но в упорном бою были убиты и ранены более сорока немецких солдат, взорваны две зенитки. На повозках увозили застывшие тела полицаев.

Спустя двое суток на реке повыше моста была выдолблена широкая полынья. Туда свозили в машинах и сбрасывали связанных заложников, заключенных из концлагеря, путейцев, заподозренных в саботаже. Туда же бросали тела погибших партизан и бойцов особого отряда НКВД.

Немногие свидетели видели эту страшную картину. Как цеплялись за лед еще живые люди, пытались пробить телами места, где быстрое течение образовало промоины. Их добивали гранатами. Бурлящая вода стала красной от крови, слышались крики, мольбы о пощаде.

Даже у полицаев не выдерживали нервы:

– Не простят нам этого… вот так же под лед штыками заталкивать будут.

– Зря эту бойню устроили. Теперь жди ответа.

Немцы из карательного отряда помалкивали. Они привыкли делать свою работу без лишней болтовни. Знали, как легко угодить на фронт за неосторожную фразу. Глядя, как лихо расправляются молодые эсэсовцы с обреченными, некоторые из «стариков» негромко переговаривались:

– Теперь ходи и оглядывайся. Кому-то придется за все отвечать.

– Мы и ответим! – выкрикнул один из солдат. – Русские не будут разбирать, кто пленных топил, а кто рядом стоял. Так же и поплывем подо льдом.

Неудачная операция по взрыву Витемского моста произвела гнетущее впечатление. Но расправа, устроенная немцами и полицаями, резко изменила настрой.