Длинное лето

Аня не узнавала себя в зеркале – лицо по-взрослому серьёзное, глаза словно стали больше, и лоб – высокий, чистый… красивый! Вот что сделала с ней Аглая, из девчонки превратила в девушку. Аглая наблюдала за ней с улыбкой. К дисциплине отец приучил, а одеваться девчонка не умеет, следить за собой не умеет.

Собираясь к Бариноковым, Аглая взяла купальник и мужнины плавки, хотя не представляла, как они уместятся в бассейне – вшестером. Девчонки поплавают, а мы позагораем, – думала Аглая. Она не представляла, как сильно ошибалась.

* * *

В воскресенье калиновцы неспешно прогуливались мимо участка Бариноковых, откуда доносилась музыка, плеск воды и детский восторженный ор. Инга с Аглаей вели себя не лучше, оглашая окрестности пронзительным визгом. – «В бассейне, стало быть, купаются» – строили завистливые предположения калиновцы. Забор надежно защищал бариноковский участок от соседских глаз, но голоса прорывались, звучали, звенели, рассыпались радостным смехом. Скоро у «гуляющих» потекли слюнки – запах бараньих шашлыков украдчиво вползал в ноздри, и даже дым казался вкусным, потому что Чермен бросал в жаровню вишневые веточки, а мясо, томящееся на тлеющих углях, сбрызгивал сильно разбавленным вином.

Калиновцы об этом не знали, они вообще ничего не знали о Бариноковых, а им хотелось. Но ничего не оставалось, как нюхать дым от чужих шашлыков и слушать крики девчонок, которым взрослые не делали замечаний, а надо бы – разорались на всю округу. Калиновцы злились – на девчонок, на их родителей, на Эмилию Францевну, которая голосом базарной торговки (по определению калиновцев) пригласила гостей к столу. Разве так приглашают, разве так можно…

– Хватит вам полоскаться! Как дети, ей богу! Ни в чём меры не знаете… Кушать идите, у меня готово всё. Сколько раз повторять? – Эмилия сыпала округлыми как морская галька словечками, и у неё выходило не обидно, а как-то ласково. Виктор Николаевич вспомнил, как ругала его мать, маленького – «сам домой не придёшь, за шкирку волоком приволоку, и не ори мне тогда!» И вздрогнул, когда Эмилия Францевна, потеряв терпение, пригрозила: «Мне за шкирку вас из воды вынимать? Волоком волочь? Накупаетесь ещё, успеете. Дали б хоть воде нагреться, невтерпёж вам, полезли в ледяную, как дети…»

Виктору Николаевичу никто никогда не предлагал – вытащить его за шкирку из чужого бассейна. Перед ним всю жизнь заискивали, обращались уважительно, если не сказать – подобострастно. А Эмилия звала по-свойски: «Аглая! Витя! Вылезайте! Шурпа остынет. Я тарелки налила!»

Здесь пора сказать о том, что бассейн у Бариноковых был не «покупной», надувной, а настоящий, четыре на пять. Фундамент с двухметровым подвалом из бетонных плит, скреплённых цементом насмерть (по определению калиновцев), поставили соседи Бариноковых, а дом так и не построили. « Пыжились-пыжились, морду высоко драли – дачники… А денег хватило только на фундамент» – злословили соседи, наблюдая, как ковыряются на грядках «голодранцы» и «никчемушники». Грянули развесёлые девяностые, накопленные на сберкнижках тысячи превратились в рубли, а дома строили по-прежнему за тысячи. То есть, теперь, получается, за миллионы.

«Голодранцы» выставили участок на продажу, но никто не хотел платить за фундамент, который был сработан на совесть, разобрать – ещё дороже обойдётся. Калиновцы пытались возражать: садовый участок вам дали бесплатно, имейте совесть! Но «никчемушники» упёрлись и назначили цену, в которую входили: бетонный фундамент, раскорчёвка леса, расчистка участка, две машины торфа и две машины песка (поди, проверь…),целевые взносы за землю, за воду, за дороги, за электричество… Ну и за фундамент, куда ж его девать, не дарить же?

Калиновцы отступились, хотя иметь второй участок хотелось многим. И удивились, когда Чермен обнёс участок «никчемушников» двухметровым забором. – «Купил! С фундаментом! Зачем он ему, у него свой дом семь на семь, сорок девять квадратных метров, да веранда, да бытовка, да беседка… Дочка маленькая ещё, замуж отдавать рано, для кого второй дом ставить?»

Чермен второй дом строить не стал. Залил фундамент бетоном, выложил дно цветной плиткой, подвёл четыре трубы – две для подачи воды, две сливных. С водой проблем не было – у Бариноковых своя артезианская скважина, хоть залейся.

Вчера Чермен весь вечер провозился с чужим лендровером и очень устал. Но не забыл о Розе, которой твёрдо обещал «открыть бассейн», и всё утро они с Ингой накачивали из скважины воду.

Роза пришла в неистовый восторг, отказалась от завтрака («Я в обед позавтракаю») и объявила родителям: «Уже много воды. Я поплаваю, пока наливается». Чермен усмехнулся:

–Возьмёшь свои слова обратно?

– Не возьму!

– Ну, смотри, дочь. Ты сказала, я услышал. За слова отвечать надо, – сказал Чермен и ухватив девочку под мышки, бросил в воду, подальше от бортика. На крик выбежала Эмилия Францевна, оставив стряпню и вытирая о фартук руки. – «И чего орёт как оглашенная? А родители молчат. Распустили девчонку вконец…»