Длинные руки нейтралитета

Он рассчитал правильно. Правый и левый фланги стали загибаться, стремясь охватить дерзкого и поставить в два огня. Но резвый русский кораблик неожиданно рванул и снова выскочил на правый фланг, на этот раз ближе. И залп со всех сторон пропал зря.

– По колесу бей, Неболтай! – загремел начарт.

Фрол отреагировал мгновенно. По всему видать, он уже взял на прицел то самое колесо, поскольку не потратил ни мгновения на доворот ствола.

Тяжелая картечница разразилась звонким дадаканием. С расстояния чуть ли не милю, разумеется, никто не мог разглядеть, насколько повреждено колесо – тем более, попадания, если они и были, скрывал железный кожух. Но вот неожиданный маневр заметили все.

«Ль'Альбатрос» дернулся носом влево, приостановился, еще раз дернулся…

– По мостику бей, по мостику!!! – заревел начарт. Он едва ли не первым сообразил, что одно колесо работает почти вхолостую. Не иначе, тяжелые пули разнесли часть плиц, а то и повредили спицу. Длинная очередь, немедленно хлестнувшая по мостику, видимо, разбила штурвал, поскольку теряющий управление пароходофрегат понесло прямо на соседний парусник.

Отдать должное быстроте реакции командира парусного корабля: он вовремя заметил опасность и положил руль на ветер. Поворот оверштаг[22] подействовал на тяжелый фрегат, как удар по тормозам. Столкновения удалось избежать, но «Ль'Альбатрос» тоже выкатился из строя. При таких маневрах артиллерия, конечно, не могла вести прицельный огонь, хотя комендоры добросовестно пальнули.

Рука молодого Неболтая чуть не швырнула пустую ленту в сторону люка. Заряжающий ловко ее подхватил.

– Набивай, набивай! Полную давай!

К картечнице подбежал заряжающий Пятаков, держа ленту в двух руках, видимо, из опасения ее уронить. Никто не посмел бы сказать, что картечник медленно перезаряжал свое грозное оружие, но к моменту, когда он изготовился к стрельбе, было поздно: «Морской дракон» почти развернулся.

– Михал Григорьич, кормовым вдоль палубы!

Командир опередил своей командой собственного начарта на считанные мгновения. А Патрушев, похоже, только ее и ждал.

Первая граната грохнула солнечным шаром между бушпритом и фок-мачтой, которая на этот раз она удержалась. Однако второй взрыв ее прикончил. После шестого взрыва оказалось, что пароходофрегат полностью небоеспособен: не уцелела ни одна мачта, дымовая труба улетела за борт, а на палубе разгорался пожар. К тому же одно колесо дышало на ладан. Хуже всего было то, что единственным оставшимся на ногах офицером оказался третий помощник – капитан был убит наповал, а первый и второй помощники попали в лазарет с тяжелейшими ранениями. Несмотря на куда более скромный опыт, чем у старших в должности, третий помощник понял, что сейчас не до участия в бое. Надо спасать корабль.

А русский наглец показал корму и пустился наутек. Само собой, крики «Ура!» до союзной эскадры не донеслись.

– До сего момента нам везло, – отрывисто молвил командир, чуть-чуть подрабатывая штурвалом, – но сейчас они, если не дураки, встанут в линию. И подойти будет труднее.

На этот раз предвидение сработало точно. Прикрытие броненосцев выстраивало линию, становясь бортами к противнику и готовясь открыть заградительный огонь. Исключение составил лишь «Ль'Альбатрос», спрятавшийся за товарищами.

– Интересно, сколько ему понадобится времени на починку колеса? – вслух поинтересовался старший помощник.

Вопрос не был праздным. Однако ни у одного офицера «Морского дракона», включая командира, не было реального опыта ремонта гребных колес.

Семаков попытался представить себе объем работ. Установка временных мачт и восстановление такелажа заняли бы часов шесть, самое меньшее, и это если не учитывать все еще не потушенного пожара. Нет, до темноты восстановить боеспособность пароходофрегата – это из книжек со сказками.

Однако обсуждать эту интересную тему было некогда. Командир закрутил штурвал. «Морской дракон» пошел в очередную атаку – и опять по новому плану.

Корабль, повинуясь резким поворотам штурвала, вилял, как заяц, улепетывающий от выстрелов горе-охотников. Первый залп орудий противника прошел в стороне на расстоянии чуть ли не три кабельтовых.

– Как начну уходить – бить по левофланговому, – отрывисто выплюнул Семаков. Его глаза стали очень похожи не смотровые щели рубки.

– Кормовой, товсь! Цель – пароходофрегат с левого фланга.

Но эскадра не была намерена спокойно ждать расстрела. Грянул еще один залп.

Корпус «Морского дракона» отчетливо вздрогнул.

– Попали, рассукины дети!

– Вандреич, осмотреться в трюме, доложить о потерях и повреждениях!

Старший помощник знал, к кому обратиться: об этом должен был докладывать Зябков, но сейчас он и его товарищи-трюмные, а также боцман могут быть крепко заняты заделкой пробоины.

По непонятной причине Шёберг довольно долго не появлялся с докладом. Но вот его голова вынырнула из люка.