Днепр – солдатская река

Конечно, форсировать такую реку, как Днепр, при помощи подручных средств дело рисковое. Да ещё без поддержки. Но, с другой стороны, рассудил ротный, собрав своих командиров взводов, замполита и агитаторов, немцы их пока не ждут. Они сидят на правом берегу, который возвышается, если верить карте и тем разведданным, которыми их снабдили ещё три дня назад, перед этим маршем, на шестьдесят-семьдесят метров, ждут, когда мы подкатим к ним всей своей силой. А сверху им нас расстреливать будет ох как удобно! Берега в тумане не видать, какой он там, вправду ли такой высокий, обрывистый да неприступный. Так что, с другой стороны, если долго не рассуждать, то переплыть по-тихому даже такую реку, как эта, можно. Течение здесь не особо сильное, туман в самой поре, вытянутых рук не видать.

– Так что с богом, ребятушки, – напутствовал уже у воды старший лейтенант Нелюбин. – Держаться командиров взводов. Не разговаривать. Раненым не стонать. Помощь окажем на том берегу. Там наше спасение. Только об этом и думайте. А больше ни о чём. Кто не умеет плавать, привязаться к брёвнам ремнями. Никого не бросать.

Поплыли. Тихие волны мягко шлёпали по брёвнам. Солдаты загребали под углом, стараясь держать на северо-запад. Чтобы не сбиться с курса, взводные посматривали на компасы. Осенняя вода пронизывала до костей. Ещё на берегу, когда сплачивали брёвна, Нелюбин приказал старшине раздать по сто граммов спирта. Кто развёл с водой, получилось как раз по полкружки. А кто и рванул так, единым дыхом.

Кто-то из бывших штрафников пошутил мрачно:

– Днепром запьём, братцы.

– Пошёл ты к чёрту! – ответили ему сразу несколько голосов.

Немцы изредка постреливали из пулемётов, но стрельба велась в основном выше по реке. Там стоял небольшой городок. По берегу, по самой круче, рассыпались окрестные сёла. По данным разведки, в них немцы сидели гуще, гарнизонами. Напротив города – мост. Немцы его не взорвали. Потому что ещё переправлялись на ту сторону их отступающие части. Вот и стерегли его, пропускали запоздавших, вырвавшихся из окружения. Нервничали в тумане. А тут, ниже, пока стояла тишина. Тут они, похоже, пока никого не ждали. На эту ненадёжную тишину и рассчитывал старший лейтенант Нелюбин, выполняя невыполнимый приказ командира полка.

Из тумана проступила чёрная громада пологого холма. Чем ближе к нему подбирался головной плот, на котором грёб ротный со своим ординарцем и пулемётным расчётом ДШК, тем отчётливее виднелись серые облака ивовых кустов и утёсы отдельно стоящих деревьев. Неужто берег? И Нелюбин увидел, как вытянул голову первый номер ДШК старший сержант Веденеев.

В июле, после боя под Хотынцом, их штрафную роту, всем составом, перевели в штат обычной стрелковой и вернули в гвардейский полк Ильи Митрофановича Колчина. Кондратий Герасимович Нелюбин, собрав после боя остатки штрафников и отведя их во второй эшелон, двое суток писал реляции. Никто его не трогал, никто не требовал ни докладов, ни отчётов. Об отдельной штрафной роте будто забыли. Шло наступление. На западе, на севере и на юге гремело так, что шевелилась соломенная крыша на приземистом домике, в котором разместился штаб роты, связисты и старшина. Начал Кондратий Герасимович писать список по форме безвозвратных потерь, и так его разобрало, так больно задёргало сердце, что поплыли перед глазами лица бойцов, вчерашних его товарищей, взводных, наплыли вместе со слезами. Начал опрашивать живых, как и при каких обстоятельствах они видели в последний раз того-то и того-то. На двенадцать погибших, в том числе и на взводных лейтенантов, а также на всех уцелевших написал представления на медаль «За отвагу». Рассудил так: конечно, все они, особенно лейтенанты, пулемётчики и бронебойщики, достойны орденов, но орденов не дадут, а вот документы на медали, может, и проскочат через вышестоящие штабы до самого штаба дивизии. И точно, документы его дошли. Медалей, конечно, никому не дали. Но через неделю, когда тридцать два человека, оставшихся от ОШР, привели себя в порядок, зашили изодранные гимнастёрки и шаровары, выстирали нижнее, выпарили в печах вшей, малость отъелись, пришёл приказ, которого никто и не ожидал: за проявленные мужество, героизм и воинское умение во время прорыва передовой линии вражеской обороны отдельную штрафную роту номер такой-то, такой-то армии, перевести в штат обычной стрелковой и включить в состав такого-то полка… Какие там медали! Где ж родине столько медалей наковать? Их и штабным не всегда хватает. О представлениях они сразу и забыли. Роту реабилитировали. Всю до последнего-распоследнего подносчика патронов. Полным составом. Вот это награда так награда!

И теперь он, гвардии старший лейтенант Нелюбин, плыл со своей ротой на правый берег. Замполит лейтенант Первушин с третьим взводом переправлялся правее. Левее – командир первого взвода лейтенант Кузеванов.