Дневник

Пол вокруг Мисти, ее кровать, вся ее комната усеяна мокрыми шариками акварельной бумаги. Большой бумажный пакет из магазина художественных товаров набит комками кобальтовой сини и виндзорской зелени. Ее простые и цветные карандаши, ее акрил, масло и акварель — она извела все впустую. На выброс. От ее масляной пастели и сухих пастельных мелков остались лишь крошечные кусочки, которые уже не удержишь в руке. Ее бумага почти закончилась.

В художке не учат, как одновременно разговаривать по телефону и рисовать. Держа в одной руке трубку, а в другой — кисть, Мисти говорит:

— Отец Питера? Четырнадцать лет назад.

Растирая краски ребром ладони, смешивая цвета подушечкой большого пальца, Мисти следом за Гойей обрекает себя на свинцовую энцефалопатию. Глухоту. Депрессию. Местное отравление.

Детектив Стилтон, он говорит:

— Нет никаких данных о том, что Харроу Уилмот умер.

Чтобы заострить кончик кисти, Мисти крутит ее во рту. Мисти говорит:

— Мы развеяли его прах.

Она говорит:

— Он умер от сердечного приступа. Или от опухоли мозга.

Краска на языке — кислая. Краска хрустит на зубах.

Детектив Стилтон говорит:

— Нигде нет свидетельства о его смерти.

Мисти говорит:

— Может, они инсценировали его смерть?

Ничего лучше ей в голову не приходит. Грейс Уилмот, доктор Туше, все жители острова, они только и делают, что создают видимость.

И Стилтон говорит:

— Они это кто?

Нацисты. Ку-клукс-клан.

Кистью № 12 из верблюжьего волоса она наносит идеально тонкий слой голубой акварели над деревьями на идеально изломанном горизонте идеального горного кряжа. Колонковой кистью № 2 она кладет блики — отсветы солнца — на гребень каждой идеальной волны. Идеальные дуги, прямые линии, выверенные углы, а Энджел Делапорт пусть идет в жопу.

Просто для сведения: на бумаге погода такая, какой и должна быть по замыслу Мисти. Идеальная.

Детектив Стилтон говорит:

— С чего бы вдруг вашему свекру инсценировать свою смерть?

Мисти говорит, что она пошутила. Конечно, Гарри Уилмот мертв.

Беличьей кистью № 4 она добавляет тени в лесу. За столько дней, проведенных на чердаке за мольбертом, она не сумела создать ничего, что может хоть как-то сравниться с тем креслом, которое она нарисовала на мысе, когда обосралась в трусы. На мысе Уэйтенси. С жуткими галлюцинациями. Зажмурив глаза, мучаясь от отравления.

Тот единственный годный рисунок, который она продала за какие-то вшивые пятьдесят баксов.

По телефону детектив Стилтон говорит:

— Вы еще здесь?

Мисти говорит:

— Смотря что понимать под здесь.

Она говорит:

— Поезжайте. Проведайте Питера.

Нейлоновой кистью № 2 она высаживает идеальные цветы на идеальном лугу. Где сейчас Табби, Мисти не знает. Надо ли ей сейчас быть на работе, она без понятия. Мисти уверена только в одном: она занята рисованием. Голова не болит. Руки не трясутся.

— Проблема в том, — говорит Стилтон, — что в больнице хотят, чтобы вы тоже присутствовали, когда я приеду к вашему мужу.

И Мисти говорит, что ей некогда ехать в больницу. Ей надо работать, писать картины. Ей надо заботиться о ребенке тринадцати лет. У нее жуткие мигрени вторую неделю. Колонковой кистью № 4 она протягивает через луг серо-белую полосу. Мостит дорожку в траве. Она роет яму. Заливает фундамент.

Там, на бумаге, кисть убивает деревья, сметая их с листа. Коричневой краской Мисти врезается в луг. Мисти меняет рельеф. Кисть вспахивает дерн. Цветов больше нет. Из ямы поднимаются белые стены. В стенах раскрываются окна. Вздымается башня. Над центром строения разрастается купол. Из дверных проемов спускаются лестницы. Вокруг террас встают перила. Еще одна башня стремится ввысь. Еще один флигель вырастает из здания, отнимая у луга еще больше места, оттесняя лес еще дальше.

Это Занаду. Сан-Симеон. Билтмор. Мар-а-Лаго. Места, которые строят богатые люди, чтобы побыть в безопасности и одиночестве. Места, где, как им представляется, они будут счастливы. Это здание на бумаге — обнаженная душа человека с деньгами. Альтернативный рай для людей, слишком богатых для грубой реальности.

Мы вольны рисовать что угодно, потому что всегда рисуем только себя.

Голос в трубке говорит:

— Давайте договоримся на завтра, на три часа, миссис Уилмот?

На краю идеальной крыши одного из флигелей встают статуи. На одной из идеальных террас возникает бассейн. От луга уже почти ничего не остается, когда новая лестница сбегает к опушке идеального леса.

Все — автопортрет.

Все — дневник.

И голос в трубке говорит:

— Миссис Уилмот?

Вьющиеся побеги оплетают стены. Из шиферной плитки на крыше прорастают печные трубы.

Голос в трубке говорит:

— Мисти?

Голос говорит:

— Вы запрашивали официальный медицинский отчет о попытке самоубийства, предпринятой вашим мужем?

Детектив Стилтон говорит:

— Вы не знаете, где ваш муж мог раздобыть снотворное?

Просто для сведения: беда в том, что в художке тебя, может быть, и научат разнообразным приемам и техникам, но не одарят талантом. Вдохновения не купишь. Путь к озарению не вычислишь логикой. Не выведешь формулу. Не составишь маршрут к просветлению.

— В крови вашего мужа, — говорит Стилтон, — обнаружили фенобарбитал натрия.