Дневник. 1873–1882. Том 1

Если суждено нам на днях выдержать решительную битву с неприятельскими силами, битву, которая может повлиять на весь ход кампании, а следовательно, на разрешение всего восточного вопроса, то нельзя не пугаться, когда подумаешь, в чьих руках теперь это решение: бой ведут наследник цесаревич и великий князь Владимир Александрович – оба неопытные в военном деле, генералы Ган и князь Шаховской – хорошие люди, но не заявившие ничем своих военных способностей, и прочие столь же мало надежные генералы, начальствующие дивизиями! Присутствие же самого государя не только не устраняет опасений, но даже усиливает их.

Остается одна надежда на то, что мы имеем против себя турок, предводимых еще более бездарными вождями.

10 июля. Воскресенье. Вчера утром на грязном дворе турецкого дома, занятого Главной императорской квартирой, происходило опять молебствие по случаю одной из последних побед, не знаю даже которой. На сей раз менее, чем когда-либо, можем мы торжествовать: в одно время с неважными успехами передовых отрядов в балканских проходах войска наши (три полка 5-й пехотной дивизии генерала Шильдер-Шульднера) потерпели неудачу под Плевной и понесли большие потери. После молебствия государь со всей свитой ездил верхом на место бивачного расположения бригады, охраняющей Главную квартиру.

Вчера приехал Гершельман с первым после перехода через Дунай донесением генерал-лейтенанта Циммермана.

Только теперь мы узнали официально о занятии 14-м корпусом Бабадагской области и области Добруджа до Троянова вала. Сегодня же возвратился из Тырнова подполковник Лавров, приезжавший из Одессы с поручениями от генерал-адъютанта Семеки; затем приезжали один за другим Генерального штаба полковник князь Кантакузен с приказаниями войскам 4-го корпуса, великий князь Николай Николаевич (младший), адъютант главнокомандующего Струков и офицер конно-гренадерского полка Карандеев с рассказами о подробностях перехода через Балканы. Из Тырнова возвратился генерал-майор князь Имеретинский с устным докладом о новых планах и соображениях главнокомандующего и, наконец, от наследника цесаревича получено донесение о разведке, произведенной войсками 12-го корпуса за реку Лом, близ Рущука, причем великий князь Владимир Александрович был в огне в первый раз.

Кровопролитный бой 3-го числа под Никополем, затем неудача под Плевной, а вместе с тем получаемые известия о прибывающих со всех сторон турецких силах отрезвили нашего молодого главнокомандующего; он увидел, что успех нашей армии вовсе не так обеспечен, как с первого взгляда казалось, что надобно вести дело осторожнее. Поэтому он нашел нужным сделать некоторые изменения в движении 11-го и 4-го корпусов и приостановить слишком рискованное, эксцентрическое наступление, а через князя Имеретинского возобновил речь об усилении армии новыми войсками.

На сей раз желание главнокомандующего уже предупреждено: еще утром я вторично предложил государю направить на присоединение к армии войска Киевского округа – 2-ю и 3-ю пехотные и 2-ю Донскую казачью дивизии и 3-ю стрелковую бригаду. Все эти части уже вполне мобилизованы. Государь одобрил эту мысль, и шифрованные телеграммы были уже отправлены в Петербург и Тырново, когда один за другим начали приезжать посланцы главнокомандующего, беспрестанно отрывавшие меня от работы.

Вместе с тем государь телеграфировал главнокомандующему, что, находя неудобным отдельное пребывание двух главных квартир, предоставляет ему выбрать место для совместного пребывания, притом более центральное, чем Тырново. В ответ на эту телеграмму главнокомандующий уведомил, что пришлет сюда начальника штаба Непокойчицкого для личных объяснений. Желательно, чтобы соединение двух главных квартир, несмотря на представляемые неудобства, осуществилось. Опыт показал, что отдельное пребывание государя представляет еще бóльшие неудобства.

Сегодня же прибыли два фельдъегеря: один – из Петербурга, другой – с Кавказа, с письмом великого князя Михаила Николаевича к государю. Главнокомандующий Кавказской армией объясняет неблагоприятный оборот дел на Азиатском театре войны; но в объяснениях этих нет ничего для нас нового. Замечательно в этом письме лишь то место, где великий князь, как бы оправдывая свой отъезд из действующего корпуса, выставляет разные неудобства и невыгоды своего личного пребывания при войсках. Всё, что пишет он, буквально относится и к пребыванию государя при здешней армии.