Дневник. 1873–1882. Том 1

Известие было крайне тревожное. Тут мгновенно обрисовалась в воображении каждого страшная картина катастрофы, возможность которой постоянно пугала меня и заставляла уговаривать государя не торопиться переездом за Дунай. Турки в Систове! Значит, Криденер потерпел неудачу, отбит от Никополя, отброшен; неприятель захватывает и уничтожает переправу и через несколько минут может достигнуть Главной квартир императора! Можно ли вообразить себе что-либо более несчастное, более ужасное?

Тем не менее каждый чувствовал в эту минуту обязанность не терять голову. Государь в особенности старался выказать спокойствие и хладнокровие. Я вышел из палатки его с приказанием послать немедленно за командиром 11-го корпуса князем Шаховским (Алексеем Ивановичем) с тем, чтобы приостановить движение всех эшелонов этого корпуса, а находившуюся в Царевице бригаду с двумя эскадронами и тремя батареями двинуть вперед к Систову. Все эти распоряжения были немедленно же сделаны в темноте; всюду разосланы гонцы; полуэскадрон Собственного государева конвоя двинут немедленно короткой дорогой к Систову, чтоб узнать, что там происходит.

В 4 часа мы все были уже на конях. Странно было только, что со стороны Систова вовсе не слышно выстрелов. Это [значительно успокаивало всех нас и] возбуждало некоторое сомнение в основательности дошедшего известия. Когда рассвело, посланные возвратились с донесением, что в Систове всё спокойно. Государь решил продолжать путь к Павло со своим казачьим конвоем, а генерал-лейтенанту князю Шаховскому приказал все-таки пододвинуть бригаду ближе к Систову и выждать разъяснения обстоятельств. Еще смущало нас неполучение известий от барона Криденера. Было уже около 6 часов утра, когда мы двинулись быстрым шагом к Павло.

На пути получены две записки от великого князя Алексея Александровича, оставшегося на переправе. Записки эти были вполне успокоительны; происшедшая в Систове тревога объяснялась тем, что ночью заведующий переправой генерал-майор Рихтер (начальник 3-й саперной бригады), вообразив, что бой, продолжавшийся целый день под Никополем, будто бы начал приближаться к Систову и, стало быть, к мосту, дал знать об этом в Систово генерал-майору Брандту, который сейчас же забил в барабан и вывел войска на позиции. Жители подняли страшную кутерьму, среди которой телеграфист и потерял голову. К утру увидели, что турок нет, и роты гарнизона спокойно возвратились на свои места.

Когда таким образом вся тревога разъяснилась и все успокоились, государь сказал мне: «Ты видишь, что я не теряю голову», на что я ответил, что уже не раз имел случай это видеть на деле.

Так доехали мы к 10 часам утра до Павло, где находилась Главная квартира наследника цесаревича. Там нашли мы полное спокойствие. Однако ж и оно ни на чем не было основано; от Криденера все-таки не было никаких известий. Около полудня, пока разбивались палатки и подтягивались обозы, мы были приглашены завтракать к наследнику цесаревичу. Жар был невыносимый; мы все были в мрачном расположении духа.

Среди завтрака приносят наконец телеграмму от барона Криденера: «Никополь у ног вашего величества. Упорный бой продолжался вчера с 4 часов утра до ночи; сегодня же на рассвете город сдался, с двумя пашами, шестью тысячами гарнизона, множеством пушек и запасов». Можно представить себе, какой был взрыв «ура!»; переход от отчаянного положения к блестящей победе был так быстр, так резок, как бывает только на сцене. Государь был в восторге; полетели всюду телеграммы; в лагере тоже раздались крики «ура!».

Вечером же приехал от генерал-майора Криденера со словесным донесением находившийся при его корпусе генерал-майор Свиты Илларион Николаевич Толстой. Он был так взволнован и нервен, что жаль было на него смотреть, когда он пытался рассказать подробности вчерашнего боя и нынешней сдачи города. С Толстым прислан был и один из взятых пашей.

5 июля. Вторник. Павло. В 10 часов утра государь поехал в лагерь 1-й пехотной дивизии, перед которой на высоком холме разбит шатер походной церкви. Кругом шатра на скатах холма расставлены все расположенные у Павло войска, и отслужено как молебствие по случаю Дня Святого Сергия, так и благодарственное за победу при Никополе. Затем был завтрак у наследника цесаревича. Перед завтраком привели пленного турецкого пашу – ферика Гассан-пашу[129]. При этом вторичном представлении его государю обстановка была несколько приличнее, чем вчера; пленный паша держал себя с достоинством, а ироническая улыбка придавала ему даже несколько нахальный вид. Сегодня же он отправлен в Россию.

Посланный вчера из Царевицы для открытия сообщения с генералом Криденером генерал-майор Свиты е. в. Веймарн возвратился и привез сведения гораздо более ясные и положительные, чем привезенные вчера Толстым. С другой стороны, от е. в. главнокомандующего получены сведения об успешных действиях передовых отрядов генерала Гурко у Балкан и на южном спуске их между Сельви и Казанлыком.