Дневник, 1893–1909

14 мая. Понедельник. День пятидесятилетия моей службы. По обычаю, в Государственном совете установившемуся, в этих случаях канцелярия рассылает всем членам повестки с уведомлением, что такой-то будет принимать в такой-то день и в такие-то часы. Я заявил, что никаких повесток не желаю, а что буду сидеть дома и принимать всякого из сотоварищей, кто меня видеть пожелает. В 11 часов явился ко мне Плеве с статс-секретарями и произнес речь, обращенную к его предшественнику. Я отвечал ему, выставляя заслуги руководимой им Государственной канцелярии. Вслед за тем меня посетили все члены Совета: великий князь Михаил Николаевич весьма любезно приехал для этого из своей стрельнинской дачи и просидел более часа. Уходя, он меня горячо благодарил за мою службу, на что я отвечал, что я только исполнял свой долг. На выраженную им надежду, что я еще долго буду с пользой трудиться в Совете, я отвечал глубоким поклоном и столь же глубоким молчанием.

От Государя я получил следующий рескрипт:

«Александр Александрович, по окончании 14 мая 1851 года с блестящим успехом курса Императорского училища правоведения, занимая последовательно в канцелярии Сената все должности до обер-прокурора Первого департамента и сенатора, Вы глубоко прониклись возложенной на сие высшее установление задачей: беспристрастного применения закона и охранения его господства, составляющих незыблемую основу государственного строения.

Отмеченное печатью истинной даровитости служение Ваше побудило незабвенного деда моего поручить Вам производство подробного обревизования различных отраслей управления в Киевской и Черниговской губерниях, а затем родитель мой доверил Вам ответственный пост государственного секретаря и, спустя девять лет, назначил Вас членом Государственного совета. В этих высоких должностях, а также по званию члена Комитета финансов, Вы многие уже годы непосредственно участвуете в важнейших делах законодательства и государственного хозяйства, причем Ваш разносторонний опыт и обширные познания в отечественной истории придают особую цену этому участию, всегда направленному ко благу России на пути развития ее духовных и материальных сил.

За столь полезную и просвещенную полувековую деятельность считал приятным долгом вновь выразить Вам, в нынешний радостный для Вас день, мою сердечную признательность, пребываю к Вам неизменно благосклонный и благодарный

Николай.

В Петербурге

14 мая 1901 г.»

15 мая. Вторник. В общем собрании Государственного совета слушается дело о воинской повинности в Финляндии[659]. Ни прений, ни речей нет ввиду многоглаголия, сопровождавшего заседания Соединенных департаментов. По каждому вопросу собираются лишь голоса, причем мнения более снисходительные в отношении финляндцев получают значительное большинство голосов. В итоге побежденным остается Куропаткин и победителем почитается Витте, усердно ему противоречивший.

16 мая. Среда. Еду в Петергоф благодарить Государя за полученный от него рескрипт. Прием происходит на ферме. Представляющихся весьма значительное число. Меня принимает в кабинете стоя. При входе застаю его посреди комнаты. Подойдя, говорю ему следующее: «Я пришел благодарить Ваше Величество за те милостивые слова, коими Вам угодно было меня удостоить и коих я поистине не заслуживаю». Государь (внимательно выслушав то, что я говорю, и ничего не ответив): «А какие у вас вчера в Совете большинства по финляндскому делу?» Я (не имея возможности говорить серьезно вследствие огромной ожидавшей моего выхода толпы): «Действительно, большинство вчетверо многочисленнее меньшинства, но самые цифры не имеют значения, так как они составляют лишь последствие многочисленных в последнее время назначений в члены Совета». Молчание. Государь: «А вот, видите, Ваш словарь постоянно у меня на столе». Я: «Да я Вам, Государь, в этом никакого сомнения не имею после того, что Вы мне это сказали. Вот все собираюсь Вам присылать отдельные биографии замечательных людей нынешнего столетия по мере их изготовления, но опасаюсь, что при Ваших огромных занятиях листки эти придут к Вам невпопад». Государь: «Пришлите мне их после 15 июня, когда я перестану получать журналы Государственного совета и Комитета министров». Молчание. Государь: «Я еще у Вас в долгу. Я не возвратил Вам биографии великого князя Константина Николаевича», Я: «Я понял, что она Вам не понравилась».

Государь: «Нет, все, что в ней сказано, совершенно справедливо».

Я: «Да ведь для меня важно, чтобы Вы знали правду, а если мной Вам сказанное не попадет в руки публики, так это неважно. Я не раз говаривал покойному Государю, что, идя к нему, я себя спрашиваю, неужели я, как и другие, буду ему льстить и рядить истину, и потому хоть иногда и тяжело бывало, а все-таки говорил ему всю правду, не обинуясь; вот и с Вами то же самое».