Дневник, 1893–1909

Скончался Островский — характерный тип мнимо государственных чиновников. Он находился на второстепенной должности в государственном контроле, когда Абаза, будучи назначен государственным контролером, взял его себе в товарищи. Находившийся в то время во власти Петр Шувалов уговаривал Абазу не вводить подобное пресмыкающееся ничтожество в тот круг людей, коим открывается возможно широкая в России политическая карьера; но Абаза не послушался Шувалова и впоследствии сильно в том раскаивался. Не будучи лишен канцелярских способностей, Островский пролез гораздо далее, чем то общественная польза позволяла. С преемником Абазы Грейгом Островский находился в дурных отношениях и потому не попал в Государственный контроль, а сделан членом Государственного совета. Грейг, предвидя свое назначение министром финансов, говорил мне, что всячески будет проводить в преемники Сольского вследствие хороших с ним отношений, основанных на том, что Сольские, муж и жена, были особенно любезны с женой Грейга — отставной танцовщицей, весьма хорошей женщиной, но не принятой в обществе.

При Александре III Островский усиленно играл на ноте патриотизма, как будто патриотизм может быть частной собственностью и орудием личного повышения. Ему это удалось. Он попал после Игнатьева в министры государственных имуществ и земледелия. Пробыл на этом посту долгие годы, не умея отличить ржи от овса и не выходя из своего виц-мундира. Наконец, непригодность его сделалась слишком очевидной и потому его спустили… (благодаря слабости великого князя Михаила Николаевича) в председатели Департамента законов!.. Председательствование его заключалось в том, что он пред обсуждением всякого дела излагал вкратце всем присутствовавшим известное содержание его.

20 июля. Третьего дня отпраздновали в Гатчине свадьбу великой княжны Ольги Александровны с принцем Петром Александровичем Ольденбургским. Великая княжна некрасива, ее вздернутый нос и вообще монгольский тип лица выкупается лишь прекрасными по выражению глазами, глазами добрыми, умными, прямо на Вас смотрящими. Желая жить в России, она остановила свой выбор на сыне принца Александра Петровича Ольденбургского. При родовитости своей и значительности денежного состояния, унаследованного от великой княгини Екатерины Павловны, принц во всех отношениях посредственный, а во внешности своей ниже посредственного человек. Несмотря на свои годы, он почти не имеет волос на голове и вообще производит впечатление хилого, далеко не дышащего здоровьем и никак не обещающего многочисленное потомство человека. Очевидно, соображения, чуждые успешности супружеского сожития, были поставлены здесь на первый план, о чем едва ли не придется со временем пожалеть.

Брачная церемония должна была совершиться в Петергофе, но, как рассказывают, уволившийся от заведывания театрами Волконский при представлении императрице-матери на вопрос ее о причине отставки рассказал ей свое столкновение с Кшесинской, а так как по петергофскому церемониалу в вечер свадьбы должен был иметь место балет на островках, то Мария Федоровна потребовала, чтобы свадьба праздновалась у нее в Гатчине.

Нас собрали в Гатчинском дворце к 2 ½ часам. Государственный совет, по обыкновению, стоял в церкви вместе с дипломатическим корпусом, среди коего, мимоходом сказать, не доставало английского посла, уведомившего графа Ламздорфа, что не может быть вследствие траура по королеве Виктории. Церемония, по обыкновению, была весьма продолжительна и утомительна. Для отдохновения до наступления обеденного часа нам были отведены комнаты, когда-то занятые покойным Черевиным в нижнем этаже, окнами в сад. В 6 часов начался обед или, как сказано было в церемониале, парадный обед. Главный стол накрыт был в Большом зале, расположенном в центре дворцового здания. Лепная орнаментация стен, потолка, бронзовые осветительные украшения, размеры комнаты, роскошный паркетный пол — все это, сохранившееся в целости от прошлого столетия, служило художественной для пиршества рамой. За столом сидели все члены императорского семейства с новобрачной четой в средине, имея против себя министра двора барона Фредерикса. Несколько оставшихся свободными мест были уделены старейшим по чину лицам, а именно Победоносцеву, мне, Рихтеру и барону Гюне. Мне довелось сидеть насупротив королевы греческой Ольги Константиновны, сидевшей по правую руку от императора. На столе, в центре пред новобрачными, был положен плотный ковер срезанных розанов, а от него в обе стороны тянулся ряд ценных серебряных произведений прошлого столетия, среди коих выдающееся место занимали вещи, принадлежащие к столовому сервизу, купленному покойным Государем Александром III от братьев Мятлевых. Сервиз этот был заказан императрицей Елизаветой Петровной знаменитому художнику Жермен и подарен фельдмаршалу Салтыкову, победителю Фридриха II при Кунерсдорф[666]е, от Салтыкова сервиз по наследству достался Мятлевым. Все это я за столом рассказал императрице Марии Федоровне, по-видимому, ничего такого не подозревавшей.