Дневник, 1893–1909

27 февраля. Пятница. Заседание совета Рисовального училища. Вновь созданный в Министерстве финансов Отдел художественного образования силится брать у нас деньги и устраивает школы и мастерские, не допуская нас к руководительству в них ходом обучения. Мы категорически этому противимся и на этот раз отказываем в ходатайстве относительно Красненской школы серебряной чеканки.

Получаются дурные известия из Порт-Артура.

28 февраля. Суббота. Заседание Департамента относительно засорения Волги. Обсуждается предположение о допущении к плаванию по ней лишь железных баржей и пароходов. Председатель комиссии, дело это изучавшей, недальновидный генерал Петров противится такому предложению. Этот Петров — виновник укладки 18-фунтовых рельсов[823]на Сибирской дороге[824]. Любимая им дешевизна всегда дорого обходится.

В 8 ½ Сельскохозяйственное совещание. Проект о средствах к улучшению дорог. Предполагается передать их земству. Разногласие о том, передавать ли земствам постройку местных железных дорог. Плеве заявляет, что год тому назад он соглашался с этим мнением, заявленным Витте, бывшим министром финансов; ныне соглашается с мнением противоположным, заявленным новым министром финансов.

29 февраля. Воскресенье. Свидание с Философовым, товарищем государственного контролера. Человек по своим нравственным, душевным качествам, высокому образованию и трудолюбию решительно выходит из ряду своих сверстников.

Вечером у княгини Дарьи Петровны Оболенской. Многочисленное родственное собрание, напоминающее рассказы Льва Толстого о московской жизни.

Приезжает ко мне начальник архива Государственного совета Панчулидзев, отставной кавалергардский офицер, пишущий историю Кавалергардского полка[825], по-видимому, добродетельный, но весьма недалекий человек. Говорят, что в написании кавалергардской истории принимает значительное участие Бильбасов. Так или иначе, он заслужил большое расположение Государя, который, говоря о назначении его начальником архива Государственного совета, сказал мне: «Это — мой личный выбор». Излагаю Панчулидзеву мое предположение об отводе Историческому обществу помещения в архиве. Предложение это Панчулидзев принимает с радостью.

В Петербурге за последнее время чрезвычайно умножилось число адептов спиритизма. Кружки их собираются для выслушания сообщений мнимых духов и заявлений умерших людей. Под влиянием таковых пишутся, бессознательно для пишущих, целые откровения и пророчества.

Вот резкий образчик такого сорта проявлений. В одном из таких наиболее выдающихся кружков получено было на днях такое предсказание: «Нынешняя война будет продолжительной, будет сопровождаться большими несчастиями и не ограничится теперешним театром, а усложнится войной еще с другими государствами. Несчастия для нынешнего Государя — влияние его жены. Жизнь его не будет продолжительной. Преемник его, Михаил Александрович, будет иметь славное царствование. Он залечит раны, нанесенные России теперешними событиями, но сын его будет человек посредственный, а потому персонал загробного мира решил, что для счастия России необходимо воплощение в потомстве Михаила Петра Великого, что со стороны последнего составляет, по понятиям спиритов, большое самопожертвование. Из четырех дочерей нынешнего императора одна лишь младшая будет выдающаяся личность».

Март

1 марта. Понедельник. Решено устроить посылку находящимся в действующей армии солдатам подарков от императрицы Александры Федоровны, которая, очевидно, руководится примером королевы Виктории в бурскую войну. Каждому находящемуся в рядах действующей армии воину будет послан небольшой тюк, содержащий полезные для него предметы, не могущие быть выданы ему интендантством, а именно: рубашка, портянка, кусок кожи, ножницы, ножик, шило, табак, спички и т. п.

Мой двоюродный брат Андрей назначен уполномоченным для исполнения этого поручения императрицей Александрой Феодоровной. При этом главная цель заключается в том, чтобы по возможности достигнуть популярности для императрицы среди войска.

Разговаривая со мной, Витте сообщает мне, что один из близких Государю людей Д.[826] передавал ему, что Государь отзывался о нем так: «Мое мнение о нем ни в чем не изменилось, но то, что я теперь сделал (смещение с поста министра финансов), по теперешним обстоятельствам было необходимо».

2 марта. Вторник. В Совете панихида по Ванновскому. Доклад ничтожных дел. Рядом со мной сидит Чертков, очень занятый тем, что его посадили ниже Соломона. Я стараюсь утешить его тем, что, хотя они и произведены во 2-й класс в один день, 15 мая 1883 года, но Соломон раньше его был произведен в 3-й класс; этот факт однако не утешает Черткова, и он остается обиженным.

Приезжает ко мне великий князь Николай Михайлович, по обыкновению взволнованный и преисполненный сплетен и всякого рода осуждений. По-видимому, хочет чего-то добиться в Историческом обществе, но, зная его как интригана и вообще не внушающего доверия человека, я всячески стараюсь молчанием отделаться от него.