Дневник, 1893–1909

29 марта. Понедельник. Юсупов назначен командиром Кавалергардского полка, чего давно добивался; думаю, главным образом потому, что это избавляет его от адъютантства при великом князе Алексее Александровиче. Юсуповы переезжают из своего великолепного дворца, что на Мойке, в скромные каморки полковой казармы у Таврического сада. После заутрени я встретил в Зимнем дворце флигель-адъютанта Дашкова, состоящего при наследнике Михаиле Александровиче. На мой вопрос о том, как подвигается умственное и учебное развитие сего последнего, Дашков отвечает мне: «Можно ли что-нибудь сделать из юноши, который с утра до ночи пришит к юбкам своей мамаши?»

Мой двоюродный брат Андрей, отъезжающий в Манчжурию с поручением императрицы Александры Федоровны в числе других офицеров Кавалергардского полка, шефом коего состоит императрица Мария Федоровна, приносит ей поздравление. Она раздавала поздравлениями пасхальные яйца, произведенные фарфоровым заводом. Когда подошел Андрей, то она после продолжительного искания взяла и подарила ему яйца желтого цвета, цвета предательства.

30 марта. Вторник. Обычный училищный завтрак.

Вечером оканчиваю слушанье чтения замечательной книги Le Bon’a.[834]

31 марта. Среда. В 3 часа разговор с Икскулем. Получается ужасное известие о гибели броненосца «Петропавловск», а вместе с ним Макарова, командовавшего эскадрой. Сын великого князя Владимира Кирилл с изумительным счастьем спасся от смерти[835].

Апрель

1 апреля. Четверг. В 2 часа совещание у Палена относительно разрешения представления министров внутренних дел и юстиции о восстановлении судебного порядка для рассмотрения политических дел, кои ныне оканчиваются единообразно ссылкой, согласно высочайше утвержденному докладу двух вышепоименованных министров. Последние три года число ссылок с ежегодной цифры девятьсот дошло до пяти тысяч. Очевидно, так продолжать нельзя, не говоря о том, что нельзя из Государя делать палача. Новый проект содержит много аномалий и несообразностей, но, по всей вероятности, будет утвержден, несмотря ни на какие, хотя бы и вполне справедливые, замечания в среде Совета.

Вечером музыка. Моя старшая дочь — Оболенская — прекрасно играет квинтет Шумана.

2 апреля. Пятница. Приезжает ко мне от Сольского чиновник Кобелякский с журналом бывшего под председательством Сольского совещания, касавшегося Богословского дела. Обращаю его внимание на излишнее доверие к заявлениям Ермолова, министра земледелия, человека ничтожного, окруженного бесчестными людьми, злоупотребляющими его доверием. Указываю на факты, вполне доказанные и потому не подлежащие сомнению.

Обедаю с великим князем Владимиром Александровичем в клубе. Он успокоен полученными о здоровье сына известиями.

3 апреля. Суббота. Вследствие внезапной болезни [Фриша] мне приходится председательствовать в Соединенных департаментах. Два представления Ермолова, в защиту коих он произносит длинные речи, возвращаются ему как не выдерживающие самой снисходительной критики. Равным образом возвращают Маркевичу, представителю Человеколюбивого общества, представление о даровании чинов и связанного с ними служебного положения 516 лицам, числящимся в этом обществе в числе благотворителей. Я рассказываю, как три императора — Николай, Александр II и Александр III — в комитетах, устроенных для рассмотрения чиновного вопроса, твердо высказывали волю об уничтожении чинов и замене их должностями. Напоминаю о том, что и ныне особая Комиссия для начертания устава гражданской службы высказала мнение о необходимости связать чины с должностями, не допуская для чина отдельного от должности существования. В виду сего я заявляю, что не считаю возможным дать ход представлению Человеколюбивого общества. Мнение мое единогласно принято Соединенным присутствием.

5 апреля. Понедельник. Общее собрание. Дела многочисленные, но пустые; общее впечатление — унылость и страх относительно будущего. Всякие затруднения представляются невероятными и многочисленными, а между тем государственный механизм, ведущий высшие государственные дела, по устройству своему не внушает доверия. Самые важные мероприятия следуют одно за другим без коллегиальных обсуждений. Ни о каких у Государя советах ничего не слышно; отдельные личности, как, например, Александр Михайлович, всеми презираемый Мещерский, ничтожный аферист Безобразов, имеют тайный доступ и влияют на ход дел государственных, от коих зависит судьба русского народа, — все это более и более проникает не только в средние, но и низшие классы и не может не иметь грозных последствий.

6 марта. Вторник. Обычный училищный завтрак. Разговор о богатых старинных предметах, открытых в Киево-Печерской лавре, и для приобретения коих не хватает денег ни в Археологической комиссии, ни в Эрмитаже.