Дневник (1918-1919)

5-го утром он, часов в 9, как обычно босиком, пошел на прогулку к Днепру, где встретился с П.Зайцевым, который тоже живет на даче Беляшевского, и разговорился с ним на злободневную тему — т.е. о возможности нападения бандитов, и, увидев группу каких-то военных людей, заметил — «Ну, чем мы можем поручиться, что вот эта банда не подойдет к нам и, наставив револьвер, не будет требовать от нас денег?» И действительно, как только та группа подошла к ним, то каждый из них вынул по револьверу и, окружив Винниченко и Зайцева, начали требовать, чтобы они назвали свои фамилии. Влад. Кир. спросил, на каком основании они это требуют, тогда старший вынул бумажку, в которой говорилось, что «ротмистру Особого отдела Гетманского Управления, Майбороде, предоставляется право арестовывать всех, кого он найдет нужным». А когда Влад. Кир. назвал себя, то ответил: — «Вас-то нам и нужно» и все вместе повели обоих арестованных на квартиру и начали обыск. Обыскивали все так тщательно, что понаходили во всех десяти, что ли, тайниках 1500 рублей, которые Розалия Яковлевна частями попрятала, ожидая нападения грабителей. Нашли и револьвер, который дал Влад. Кирилловичу В.К.Королив, уезжая с «Чайки»; револьвер тот был спрятан в толстой книге «Птицеводство», в которой, как в альбоме, было вырезано место для револьвера. Забрали письма, блокноты, рукопись последней пьесы, которую В.К. назвал «Между двумя силами», недавно написанный детский рассказ, но неприятно то, что забрали рукопись статьи о государственном капитализме, о тех трудовых единицах, о которых я упоминал, когда записал приезд Владимира Кирилловича из Бердянска, после отхода из Киева большевиков.

Во время обыска был с Майбородой такой многозначительный разговор. В.К. говорит ему:

— Хорошо, что Вы пришли днем, потому что если бы это было ночью, я бы не поверил, что вы явились с политическим обыском, я был бы уверен, что это нападение грабителей, которых мы здесь ожидаем каждую ночь и я бы отстреливался и, может, ранил бы, или убил несколько душ.

— Да, мы это знаем. Ваше положение было бы выгодное: Вы были бы в доме и Вам видно бы было нас, а нам Вас не видно бы было. Но не беспокойтесь, мы бы поступили иначе: в случае Вашего вооруженного сопротивления, мы бы подожгли Вашу дачку и Вы вынуждены бы были выскочить, тогда бы мы Вас свеженького, готовенького расстреляли бы.

Говорил это он с каким-то смаком и при том будто уже о заранее обдуманном вопросе; видно, что они не пожалели бы Винниченко ни как человека, ни как писателя. И это видно и со слов одного офицера, который потом сказал тихонько:

— Хорошо, что у Вас не нашли много денег, потому что если бы их было много, то кто знает — остались бы Вы живы.

Вот в каких руках жизнь не то что обычного обывателя, а даже бывшего премьер-министра и выдающегося писателя, а обывателей грабит и убивает милиция в Киеве почти каждый день. В два часа дня повели В.К. на каневскую пристань.

Но против «Чайки» В.К. уговорил Майбороду оставить его под стражей в этой гостинице до прихода парохода, то есть до десяти часов вечера, Майборода согласился и оставил его там под охраной одного офицера, который целый день спал, будто не обращая внимания на Г.В., который смог написать письмо Розалии Яковлевне и быть в окружении жителей «Чайки».

Когда садились на пароход, то Майборода сказал:

— Если вы дадите слово, что не будете бежать, то мы не покажем виду, что Вы арестованы, а будем ехать с Вами вместе, как частные пассажиры.

Винниченко ответил, что не считает нужным бежать, но и арест не считает позорным для себя и отдает себя во власть Майбороды, чтобы тот вел себя, как ему удобнее. По дороге на пароходе, один из офицеров, который говорил по-украински, несколько раз пробовал завести разговор, но В.К. уклонялся, а потом решил выпытать у этого офицера о причине своего ареста. Долго офицер отнекивался, но в конце концов рассказал, что «Особый отдел», то есть гетманская охранка, получил сведения, что в этот день к Винниченко должны были съехаться на съезд Грушевский, Голубович, Петлюра на совещание, на котором должна было решаться судьба Украины и Гетмана.

— Почему не подождали, чтобы арестовать всех? — спросил В.К.

— Очевидно, сведения были неточные, но на всякий случай, там Майборода оставил наблюдателей.

Когда пароход прибыл в Киев, то В.К. повезли в «Особый отдел» на Подвальную 14 и поместили его в приемной, а когда он сказал, что он очень устал и хотел бы прилечь, то его перевели в большую комнату с диваном, в которой работал за столом сам начальник Охранки, Буслов, бывший одесский товарищ прокурора, которому, по словам Шелухина, еще в самодержавные времена судебные деятели не подавали руки. Увидев, что нач. охранки рассматривает его бумаги, В.К. предложил свои пояснения к ним, чтобы скорее закончилось дело, потому что он был уверен, что после рассмотрения бумаг его, как ни в чем не повинного, сразу выпустят. Между тем на вопрос Буслову о причине своего ареста, услышал от него, что у них есть какие-то агентурные «показания». А потом Буслов меланхолически добавил: