Дневник (1918-1919)

Сегодня газеты принесли печальную весть: в Полтаве, на улице, какие-то бандиты убили И.М.Стешенко. Он приехал ночью в Полтаву с 15-ти летним сыном Ярославом, чтобы ехать на свой хутор, близ Диканьки, и, не найдя извозчика, пошел с сыном пешком в город, и вдруг выскочили из Павленковской улицы какие-то грабители и выстрелами из револьвера прострелили И. Матвеевичу голову, а Ярко от неожиданности и испуга упал и тем спасся. И так не стало Ивана-Воина, как мы его называли на протяжении почти 20 лет за его воинственный нрав, который он проявлял в обществе. Когда я, переехав в 1889 году в Киев, избран был членом Совета всеукраинской организации^{303}, то И.М. тоже был членом того же совета от какой-то мифической группы социал-демократов, которая тоже, по словам Стешенко, входила тогда в эту организацию. Тогда же членами Рады были В.П.Науменко^{304}, В.Л.Беренштам^{305}, Б.Д.Гринченко, с которым особенно воевал И.М., но война та велась не на принципиальной почве, а всегда на почве оскорбленного самолюбия. И.М., одаренный выдающимся ораторским талантом, любил произносить речи и в тесном кругу Совета организации, но всякий раз в тех речах, кроме красивых слов и ораторских жестов, не было никакого смысла, и Гринченко, зачастую для смеха, стенографически записывал речь И. М-ча и наглядно показывал, что в ней, кроме набора громких фраз, нет ничего. Но больше всего И.М. обнулял, или, лучше сказать, высмеивал Н.Витальевича Лисенко^{306}, который был почетным членом организации и неизменным членом Совета. Н. Витальевич, как музыкант-художник, часто во время обсуждения каких-либо вопросов, витал где-то в своих музыкальных композициях и когда доходило до голосования, то нерешительно смотрел на всех и часто голосовал невпопад, то есть наперекор своим убеждениям; в таких случаях Иван-Воин начинал высмеивать старика и всякий раз в такой грубой форме, что даже деликатный, воспитанный Николай Витальевич однажды не удержался и назвал поведение Стешенко «хамским». Вообще И.М. не знал меры в насмешках и высмеивании своих товарищей по организации, а потому попадал иногда в очень неловкое положение. Например, один раз у В.П.Науменко на собрании «Старой Громады» членом которой был и И.М., когда по поводу какого-то вопроса начал высказывать свое мнение инженер И.А.Новицкий^{307}, то Стешенко, по своему обыкновению, бросил какое-то оскорбительное замечание; это так возмутило Новицкого, в то время страдающего болезнью печени, что он, потеряв всякую выдержку и чрезмерно вспылив, подскочил к Стешенко с возгласом: «Если ты, мерзавец, осмелишься еще раз так меня оскорбить, то я разобью всю твою дрянную морду…», а это не было пустой угрозой, потому что Измаил Орестович, хотя был тогда уже человеком старым, но чрезвычайно сильным, с железной мускулатурой. Когда я в тот момент оглянулся вокруг, то увидел, что почти все старые «громадяне» опустили от неловкости головы к столу, но на всех физиономиях было написано выражение удовольствия, или злорадства, потому что Иван-воин всех достал до живых печенок, а Науменко, как хозяин дома, а потому и председатель собрания, вместо того, чтобы остановить своего давнего товарища Новицкого, на которого он имел большое влияние, еще как бы подбадривал его взглядом, не сделав никакого движения, чтобы прекратить эту тяжелую сцену. Наконец, Новицкий, обессиленный от гнева, весь мокрый, бессильно упал на стул, а И.М., белый как стена, поднялся и молча вышел из дома, а через некоторое время и мы все поодиночке тоже молча стали расходиться, горячо пожимая руку Новицкого, который еще остался у Науменко вместе со старыми своими товарищами. Потом я узнал, что Новицкий на следующий день утром поехал к Стешенко и просил у него прощения за свое бестактное, вызванное болезнью поведение, а Стешенко, вообще незлобивый и благодушный человек, простил ему тот болезненный поступок. С тех пор Иван-воин, по крайней мере на общественных собраниях, изменил свою воинственную натуру и вел себя со всеми так вежливо и ласково, что впоследствии постепенно отпал от него эпитет — «Воин» и его звали уже просто И.М.Стешенко, но с того времени он начал уклоняться от украинских групп и стал принимать близкое участие в русских либеральных культурно-просветительских кругах как лектор по русской литературе, а потом, получив должность директора Коммерческой школы, совсем исчез с общественного горизонта.