Дневник. 1956-1959

Обещал написать к 12/II для «Кругл[ого] года» «О том, как человек научился летать» и «Путешествие на внеземную станцию». Доукша предлагала «Жел[езные] дороги» — наотрез отказался.

13, пятница.

Отправил по почте диафильм «В[олшебник] И[умрудного] Г[орода]» Написал его 9–11 февраля, напечатал 12–13. Вышло 6 страниц. С глазом все так же.

Пускаю дионин, хожу на уколы.

Скучно.

20, пятница.

Был в Детгизе. Сдал для детского календаря рассказ «Путешествие школьника на внеземную станцию», изъятый из первого варианта «Земли и неба» (сократил и перепечатал в предшествующие дни).

Говорил с Камиром. Он находит, что вещь моя («Путешественники») подходит, но надо сильно сокращать. Предложил заключить авансовый договор на 12 месяцев. Я внес контрпредложение — 15 месяцев и договор безавансовый. На этом и сошлись. Карманова будет оформлять договор и пришлет мне рукопись для работы.

Разговаривал с Брусиловской — «Голубые дороги» планируется на 1 квартал 60 года.

Брусиловская сообщила мне, что изд-во литературы на иностранных языках собирает издавать «Землю и небо» на французском и английском языках. Если так — приятно…

Работаю — читаю и пишу — мало. Учусь играть на гитаре. Пускаю в глаз дионин, хожу на уколы.

22-II. Сегодня получено приглашение Адику из писательского кооператива явиться на собрание пайщиков. Его приняли, и это очень хорошо!

Звонил Евгений после очень долгого перерыва.

23 февраля, понедельник.

Немного поработал над статьей «Как люди научились летать» для дет[ского] клаендаря.

Издательство литературы на ин[остранных] языках прислало мне книгу «Земля и небо» со своей правкой и просит написать добавочные главы о спутниках и искусств[енной] планете. Книга будет издаваться на франц[узском] и английском языках — и они сокращают антерелегиозную тему. Переводы будут изданы в 1960 г.

Напечатал и послал Анатолию большое письмо.

25, среда.

Звонил в «Ин. яз.» — выяснилось, что за переводимые книги они не платят гонорары.

Сдал Л.О. [нрзб] «Как люди учились летать».

Карманова готовит договор на «Путешественников». Срок представления 1/IV 59 г.

Сделана половина уколов (15 из 30(.

Муся с понедельника болеет ангиной, вся возня с ребятами падает на меня.

Март

2, понедельник.

Сдал в изд[ательст]во ин[остранных] языков «Землю и небо» с исправлениями и дополнениями. Тиражи будут по 15–20 тысяч, предполагается дать цветные иллюстрации.

Все исправления [нрзб] перенес в свой экземпляр.

3. вторник.

Приступил к сокращению и правке «Путешественников».

Был по приглашению Л.С. Гуревич в «Диафильма». Работу мою она раскритиковала начисто, придется делать снова.

Вечером заходил Владимирский, говорили о сценарии, он предложил свой план раскадровки.

4, среда.

Правка «Путешеств[енников]» идет хорошо, сокращаю без жалости.

5, четверг.

[В текст вклеена заметка из газеты “Полет американского космического снаряда”. — Прожито.]

НЬЮ-ЙОРК, 4 марта. (ТАСС). По утверждению американский космический снаряд продолжает свое движение. Носовой конус, несущий устройство весом 5,89 кг, который вскоре после запуска отделился от последней ступени четырехступенчатой ракетной системы «Юнона-II», на 19 час по московскому времени находился, как указывает агентство Ассошиэйтед Пресс, на расстоянии 207.608 миль от Земли. Его скорость была равно 4.689 милям в час.

Как сообщает это агентство, «пересмотренные расчеты» показывают, что снаряд пройдет на расстоянии 37.000 миль (59.500 километров) от Луны.

9, понедельник, 1.40

Этот сон я должен записать, пока он не выветрился из моей памяти, стертый последующей ночью.

Сейчас я испытал счастье, ни с чем не сравнимое счастье, какого не испытывал уже много-много лет, такое счастье, от которого сердце с болью распирало грудную клетку! Я был в Лондоне, в милом старом Лондоне времен Диккенса и Теккерея. Я очутился там один после какого-то сна литературного свойства, где дело происходило так же за границей.

Я, повидимому, оторвался от группы туристов и шел один по старому Лондону иллюстраторов Диккенса, без спутников и гидов. Заблудиться? Я мысленно смеялся над этой нелепой идеей.

Заблудиться здесь мне, когда мне знаком был каждый поворот, каждое здание, как будто я попал во времена моего далекого детства!

Я шел и ждал, что сейчас увижу

то или другое, и оно действительно открывалось моему взору.

Меня так распирало от полноты чувств, что я решил говорить. Но до этого запишу вот что, я как будто оказался в передней цирка или чего-то в этом роде, где достойно ответил на грубоватые выходки клоунов, и где мне показывали семерых младенцев, запеленатых и покоившихся рядышком на кушетке. Зачем это было сделано, не знаю.

Итак, я заговорил для поверки своих лингвистических познаний. Я обратился к какому-то пожилому джентльмену с вопросом, как пройти в [нрзб: царь Астли?]. Мне это не надо было, я знал это, но говорил, потому что мне хотелось поговорить на английском.

Не помню, понял ли он? Кажется, понял и ответил. Но тут вокруг меня собралась целая толпа. Я стал им говорить: