Дневник.2007. Первая половина

В «Труде», в который я заглянул мельком. опять статья о мигалках у наших депутатов. Запамятовал, вносил ли я в дневники забавную статейку из любимой газеты, где рассказывалось, что и Грызлов, и его помощник по партии Володин, и многие другие думцы, все вернули себе мигалки, об избавлении от которых так много перед этим говорили. На всякий случай продублируем, теперь уже из новой статьи. Неделю назад корреспонденты «Труда» уже убедились, что многие из тех, кто прошлой осенью собственноручно свинчивали спецсигналы со своих машин, обещая навсегда отказаться от этой привилегии и париться в пробках вместе с электоратом, продолжают разъезжать по столице с проблесковыми маячками. Еще неделю назад они предательски подмигивали с крыши авто спикера нижней палаты Бориса Грызлова, его заместителей и соратников по партии Вячеслава Володина, Олега Морозова, Артура Чилингарова, первого зама руководителя фракции «ЕР» Владимира Катренко. Воистину, рыцари большого вранья и пиара. Я уже тогда говорил, что порядок на дорогах надо наводить по-другому, так же как прядок в оплате не путем гласного, на три копейки, понижения доходов депутатов.

Да ничего бы для них не жалко, если б только навели порядок в стране, но, по сути, с их разрешения страну-то и разграбили. Они забыли, что среди них был и крупный жулик Сергей Мавроди. Так вот, в «Труде» новый призыв и новая фотография. На фоне своего автомобиля мой улыбающийся тезка Сергей Николаевич Бабурин. Хорошая подпись под фотографией «Сергей Бабурин спокоен: мигалка на месте». Эта статья вызвала в моей памяти еще один интересный пиарский эпизод – совсем недавнее рассуждение Сергея Михайловича Миронова о зарплате депутатов: по его мысли, надо бы избранников уравнять с народом, и, глядишь, законы выходили бы другие. Тогда же последовал чей-то комментарий, что не с думских доходов живут, питаются и развлекаются сенаторы и депутаты. Сколько там у нас среди них миллионеров и миллиардеров?

Начал читать дипломниц Владимира Ивновича Фирсова, боюсь, как и у Туркова, впечатления у меня окажутся неважными. Сужу по началу, по диплому Екатерины Приходовской. Она, как пишет сама же в автобиографии, «автор трех тысяч стихов». Еще «выступает как пианист и концертмейстер. Это школьная по художественным средствам поэзия. Некая поэтическая дидактика. Ничего не запоминается..

18 июня, понедельник. Сегодня коллегия министерства. До отъезда из дома с помощью Вити сварил бульон и пожарил куриные котлеты. Правда, на этот раз поехал не с рюкзаком, а с портфелем. Там у меня термос, контейнер с котлетами и другие вещи. Все это мирно простояло под государственным столом коллегии. В связи с этим, наверное, такие возникли у меня мысли, которые я тут же, на коллегии, занес в записную книжку. «Дело даже не в том, что я живу трудно, раздражает, что живу не органически, сразу на двух этажах: с одной стороны, признанный писатель, заведующий кафедрой, доктор, профессор, член коллегии министерства, сноб, эстет, с другой – экономлю на бензине, чтобы купить ботинки, варю бульон, езжу в больницу, стираю и, стиснув зубы, думаю, как бы немножко где-нибудь подзаработать, как бы найти время, чтобы чуть-чуть посидеть над романом, как бы еще вдоволь выспаться». В этой же записной книжке еще одна мыслишка: «Иду от метро на коллегию министерства. Весь Китайский проезд забит автомашинами. Судя по маркам и сверкающему лаку и никелю, культура живет хорошо».

На этот раз заседание проходило на удивление внятно. Все было по делу и совершенно определенно направлено. В частности, рассматривался вопрос о законодательстве в сфере библиотечного дела. Здесь речь шла о так называемой Президентской библиотеке, которая вся должна быть построена на электронных носителях, о ее правовом обеспечении. В российском же законодательстве понятие «электронный документ» не входит в понятие «документ». Если о важных частностях, то, например, библиотеки имеют право «оцифровывать» свои фонды только после заключения соответствующих договоров с авторами и другими правообладателями. Дело это, наверно, хорошее и нужное, хотя я по своей консервативности на электрон, как основной элемент культуры, рассчитываю не сильно, и идея компьютеризации каждой школы не кажется мне панацеей. Выступая в дискуссии по этому вопросу, М.Е. Швыдкой выловил в документах коллегии и новом законе два очень важных и новых термина: «национальный библиотечный фонд» и «книжные памятники».