Дневник

Старая миссис Терримор, библиотекарша, носит все тот же твидовый костюм, вот только теперь у нее на лацкане – картонный кружок размером с лицо, гласящий: «Найди Себя в Новом Будущем с Помощью Финансовых Консультаций Оуэна Лэндинга».

То, что тебе непонятно, ты можешь понимать как угодно.

По всему острову ходят люди с точно такими же нагрудными бляхами или в футболках с каким-нибудь слоганом. За это они получают скромный приз или денежную награду. За превращение своих тел в афишные тумбы. За то, что носят бейсболки с телефонными номерами, начинающимися на «1-800».[18]

Мисти пришла сюда с Табби, чтобы найти книжки про лошадей и насекомых, – учитель Табби просил, чтобы она их прочла к началу седьмого класса, к осени.

Никаких компьютеров. Отсутствие связи с Интернетом или терминалами баз данных означает: здесь не будет летней публики. Сюда нельзя зайти с охлажденным кофе. Здесь не найти ни видеокассет, ни DVD. Говорить громче шепота не позволяется. Табби в детском отделе, а твоя жена – в своей собственной персональной коме: в отделе книг об искусстве.

В художественном колледже тебе рассказывают, что знаменитые мастера былых дней, вроде Рембрандта, Караваджо[19] и братьев Ван Эйк[20] всего лишь копировали. Рисовать так, как они, учитель Табби ей не даст ни за что. Ганс Гольбейн,[21] Диего Веласкес – они сидели в бархатном шатре, в мутной тьме, и делали наброски с внешнего мира, который проникал внутрь через маленькую линзу. Или отражался от искривленного зеркала. Или, как в камере обскура, просто проецировался в их тесную темную комнату сквозь крохотное отверстие. Они проецировали внешний мир на экраны своих холстов. Каналетто,[22] Гейнсборо,[23] Вермеер,[24] они просиживали во тьме часы, а то и дни напролет, копируя контуры здания или обнаженной модели, находившихся снаружи, в ярком солнечном свете. Порой они даже клали краску прямо на спроецированные цвета, копируя сияние ткани, ниспадавшей спроецированными складками. И писали точный портрет за один-единственный день.

Для протокола: «камера обскура» по-латыни значит «темная комната».

Там, где конвейер обнимается с шедевром. Фотоаппарат, в котором масляные краски – вместо оксида серебра. Холст вместо пленки.

Они проводят здесь все утро, и вот Табби подходит и встает рядом с матерью. Табби держит в руках раскрытую книжку и говорит:

– Мама?

Уткнувшись носом в страницу, она говорит Мисти:

– Ты знала, что огонь должен быть не холоднее шестисот градусов и гореть не менее семи часов, чтоб полностью спалить средних размеров человеческое тело?

В книжке – черно-белые фотографии жертв пожаров, свернувшихся в «боксерскую позицию», их обугленные руки подтянуты к лицам. Сжаты в кулаки, спеченные жаром пожара. Обугленные черные боксеры-профессионалы. Книжка называется «Случаи пожара: судебное расследование».

Для протокола: погода сегодня – нервное отвращение с гипотетической опаской.

Миссис Терримор поднимает взгляд из-за своего стола. Мисти говорит Табби:

– Поставь это на место.

Сегодня в библиотеке, в отделе искусства, твоя жена трогает наугад корешки книг на полке со справочниками. Наугад открывает один, и там говорится: когда художник использовал зеркало, чтобы спроецировать образ на холст, образ выходил отраженным. Вот почему на стольких полотнах старых мастеров все люди – левши. Когда художник использовал линзу, образ переворачивался вверх ногами. Как бы старые мастера ни смотрели на предмет, они видели его искаженным. В этой книге старая гравюра на дереве изображает художника, копирующего проекцию. И кто-то написал поперек страницы:

– Ты можешь сделать то же самое, используя свой разум.

Вот зачем поют птицы: чтобы пометить свою территорию. Вот зачем ссут собаки.

Все равно что послание Моры Кинкейд на нижней стороне столика шесть в «Столовой Дерева и Злата», ее жизнь после смерти:

– Раскрой любую книгу из библиотеки, – написала она.

Ее карандашное вечное влияние. Ее самодельное бессмертие.

Новое послание подписано: Констанс Бёртон.

«Ты можешь сделать то же самое, используя свой разум».

Мисти наугад стаскивает с полки еще один справочник и раскрывает его. В нем говорится о художнике Шарле Мерионе, великолепном французском гравере, что стал шизофреником и умер в доме для умалишенных. Одна из его гравюр, «Министерство морского флота Франции» – классическое каменное здание за частоколом высоченных колонн с каннелюрами, – кажется совершенной, пока ты не замечаешь, что с неба спускается целый рой чудовищ.

И карандашная надпись поперек облаков над чудовищами гласит:

– Мы – их наживка и их ловушка.

Подпись: Мора Кинкейд.

Закрыв глаза, Мисти пробегает пальцами по хребтам книг на полке. Ощупывая ребра кожи, ткани и бумаги, она вслепую вытаскивает книгу и дает ей раскрыться у себя на ладони.