Дневник А.С. Суворина

Ничего подобного! Мы приехали с кн. Оболенским в Ясную Поляну. Л.Н. не было. Нас встретил какой-то молодой человек еврейского типа, в русской поддевке, и стал расспрашивать об еврейской комиссии, которая в это время была в Петербурге.

Не мог также я говорить и о том, чтоб Л.Н. отдал мне право на свои сочинения. Кто такой этот Тенеромо, видно из приложенного при сем письма елисаветградца. Когда я приехал в Москву и стал рассказывать Л.Н.-чу о. свидании с ним, графиня О. A-на сказала:

— «Разве этот негодяй еще там? Я просила губернатора убрать его из Ясной Поляны».

Л.Н. опустил голову и молчал. Тенеромо в Ясн. Поляне говорил мне, что Л.Н. сердится на меня за то, что «Нов. Вр.» против евреев говорит. Я спросил Л.Н-ча, правда ли это, и у нас завязался разговор. Он говорил, что право жить где угодно должно быть неотъемлемо у всякого человека. Я указал на Соед. Штаты, которые не пускают евреев.

— «Тем хуже», сказал он.

20 ноября.

Чудеса. Статья Кладо («Прибой»). Огромное впечатление. Вызывал его Мирский, затем в. к. Алексей Алекс. Мирский обещался доложить государю о соперничестве двух компаний по покупке линейных крейсеров, причем одной покровительствует Балетта (á bas l'état). Великий князь оправдывался, ссылаясь на свою старость, а месяц тому назад поднял бучу по поводу фельетона Меньшикова, доклад государю и т. д. Кажется, все подалось и почувствовало, что почва болотная, которая может засосать. Статья морского офицера против всего морского ведомства и генерал-адмирала! Это знамение времени.

* * *

Был сегодня франц. посол. Разговор о революции. Никакого сравнения с Францией XVIII века, в которой было сильное образованное третье сословие и богатое. Все партии знали, чего хотели и имели свои планы. У нас критикуют, но планов никаких. Земские пожелания «не оригинальны», сказал с иронией посол.

7 декабря.

Вчера умерла Е. О. Лихачева, очень старой. Думаю, что она была моей ровесницей. Когда-то нас связывала с нею крепкая дружба. Благодаря ей, т.-е., ее настойчивости, куплено было и «Нов. Время». На Вл. Ив. она имела влияние. Когда Трубников предложил мне купить «Нов. Время», я, конечно, колебался, потому что не было денег и взять их было не откуда. Некрасов приходил ко мне (я жил в это время близко от него около Бассейной) и говорил, чтоб я не отказывался, но денег все-таки не было. Я бросался всюду и ничего не мог сделать. Сочувствия было много. Лихачев был близок к Кронебергу, варшавскому банкиру, — он что-то важное для него сделал. У него мы и решились просить денег. Лихачев поехал к нему в Варшаву и привез 30 тысяч под его и мою расписку. Когда все уже было кончено, и мне надо было ехать в гл. упр. по делам печати, чтоб подписать условие и уплатить Трубникову деньги (плата была рассрочена), я не решался. Ел. Ос. настойчиво прогнала меня из своей гостиной, где я излагал ей свои опасения и боязнь. Потом начались дрязги, которые трудно рассказывать и длинно. Соперничество Вл. И-ча, иногда мелочное; желание его стоять на первом месте, когда его не признавали; он настоял на редакторстве. Мое письмо к К., им прочитанное. Уплатил сейчас же долг Кронебергу, не сказав мне, и взял все почти из кассы. Это было в февр. 1877 г., когда он редактором не был еще. Мы помирились. Ел. Осип., хотя и обиженная, стояла за меня. Он стал баллотироваться в судьи коммер. суда. Я упрашивал его войти в газету. Не был выбран. Так тянулось вплоть до объявления войны с Турцией. Он уступил и вошел снова в газету. В 79 г. в декабре он решил выйти из газеты, с тем, чтоб я уплатил ему его часть, или он уплатит мне две части. Я колебался, боясь остаться одному. Меня уговорили уплатить ему. Так и было сделано. С тех пор ни его, ни Ел. Ос. я никогда не видал, исключая в Париже, однажды, у Кука, когда мы с женой входили, а он с Ел. Ос выходил. Все женщины и женщины во всем и всегда.

9 декабря.

Сегодня в «Правит. Вест.» №279, четверг, появилось следующее:

ВНУТРЕННИЕ ИЗВЕСТИЯ.

С.-Петербург.

«6-го декабря председатель черниговского губернского земского собрания, черниговский губернский предводитель дворянства, представил его императорскому величеству по телеграфу ходатайство означенного собрания по целому ряду вопросов общего государственного свойства. На телеграмме этой его императорскому величеству государю императору благоугодно было собственноручно начертать:

«Нахожу поступок председателя черниговского губернского земского собрания дерзким и бестактным. Заниматься вопросами государственного управления не дело земских собраний, круг деятельности и прав которых ясно очерчен законами».